эти разрушающиеся заклинания лишь увеличивали возникшее замешательство. Некоторые указывали урвитам в качестве врагов их товарищей; в мгновение ока вспыхивали и гасли братоубийственные схватки. Еще семь трупов. Начали разрушаться летальнаторы; поскольку до сих пор не показался ни один настоящий, материальный враг, все объекты, распознаваемые магоалгоритмами летальнаторов как живые, были телами имперских урвитов – и в них же они ударили. Еще двенадцать урвитов погибли из-за того, что внезапно вскипела кровь в их венах, был заморожен мозг, в плазме их крови растворилась токсичная порция гормонов, сгнили печень и сердце.
В тот момент, когда к битве присоединился Железный Генерал, в живых оставались лишь те урвиты, которые ночевали внутри «Яна IV». Но тогда шпили интрузивных конструктов уже доставали до последнего слоя чар корабля, и даже запертым внутри солдатам жить оставалось считаные волосинки фитиля; меч всегда сильнее щита.
Первой мыслью Генерал активировал все артефицированные части своего тела. Ибо рука представляла собою лишь один – видимый – элемент произведенных изменений организма. То, что видели люди, даже обученные урвиты, даже Закраца: граф Кардлэ и Бладыга в полевом мундире генерала Армии Ноль, – было не более чем выставленной над поверхностью моря головой дракона, мутным отражением чудовища в текущей воде. Порой что-то там мелькало под поверхностью, какие-то крупные, темные абрисы – но все их сразу забывали, вытесняли из памяти, поскольку это было ни на что не похоже, его невозможно было назвать, невозможно сравнить, оно ранило воображение; все придерживались легенды: бессмертный Железный Генерал, архетип урвита. А он существовал на самом деле.
Изогнул время и пространство. Вошел в хроносферу максимального ускорения. Здесь снова изогнул время и пространство и открыл вторую хроносферу. Повторил это еще четырежды. В конце концов, закрытый в темпоральной луковице, он настолько обогнал остальной мир, что от ударов единичных лучей света у него трескалась кожа. Поэтому возложил внешнее экранирование на алгоритмы тяжелых заклинаний руки и открыл им вход в свой живобриллиантовый тетрадон. Это был четверной бесконечный ряд живых бриллиантов, фазово совмещенных в каждом из более высоких измерений. Он кончался и начинался в «костях» пальцев левой руки Генерала; кроме большого пальца, у которого была иная роль. Неактивный тетрадон, как система закрытая, невозможно было обнаружить. Активный же приводил к имплозии квазаров, взрывам пульсаров.
Генерал сжал левый кулак. «Ян IV» свернулся в тор, закружился, уменьшился до размеров зернышка песка и исчез. Генерал раскрыл левую ладонь. Сдуло первый слой темпоральной луковицы и все прочие чары – охранительные и энтропийные. Он сжал кулак во второй раз. Местность, вплоть до самого горизонта, отразилась полусферой на теле Жарного и вывернулась наизнанку. Тысячи тонн земли, воздуха, воды, растений. Он сдавил их в руке. Дожал большим пальцем: их поглотила черная дыра ядра галактики.
Теперь он стоял на дне огромного кратера смерти, черной миски внутренностей планеты, брутально оскальпированной от своей биосферы. Еще осыпался гравий, падали скалы, тек песок, гремела лава. Лучи восходящего солнца с трудом пробивались сквозь пыль, висевшую в воздухе. Если бы не ураган, поднявшийся из-за внезапного перепада в давлении, неба бы он не увидел. Сквозь дымник отмечал холодное пламя пульсирующего божественной чистотой тетрадона, которое было ярче кривой молнии, ярче обнаженной звезды.
Прежде чем первая из скал достигла в своем падении дна кратера – так медленно, так медленно они падали, – Генерал распространился на всю планету, замыкая ее таким образом в зеркальной изнанке своей темпоральной луковицы. Был он теперь временем времени, клепсидрой клепсидр. В руке его с беспомощностью червя извивалась жизнь планеты. Он видел все. Гигадымник расчерчивал у него перед глазами линии силы. Генерал взглянул и сжал кулак. Планета взорвалась. Еще до того, как он облущил остатки своей темпоральной луковицы, черная дыра испарилась.
Генерал разжал кулак. «Яна IV» вышвырнуло наружу. Генерал свернул себя внутрь челнока.
Гоульд заорал при его виде:
– Арр!! Что за…?!
Генерал как можно быстрее вернул постоянную иллюзию своей внешности.
– А-а, это ты… – выдохнул полковник. – Боже милостивый, Жарный, что тут…
– Знаю. Сколько внутри?
– Мы в вакууме! – кричал кинетик из кресла первого пилота. – Автогерметизация! Пурпурный «Крафт»! Уходим под? Господин полковник…?! Мы уходим под?
– Подтверждаю. И «Корзина/Песок» до упора, – отдав приказы, Гоульд повернулся к Генералу. – Что тут, мать его…
Он билокализировал в купол кинетиков Закрацу.
– Вы живы, господин Генерал! – вздохнул адъютант. – Кристаллы треснули и…
– Одиннадцать, – сообщил Жарный.
– Что?
– Я посчитал. У нас одиннадцать урвитов на борту, с нами включительно. Столько уцелело.
– Господин полковник, эта планета взорвалась! – крикнул кто-то извне, возможно, используя фонические чары.
– Какая планета? – рефлекторно рявкнул на него сбитый с толку Гоульд, охлопывая карманы в поисках трубки.
– Измена, – сказал Железный Генерал.
