Доктор обвел рукой кабинет:
– Вы напишите об этом, напишите: какие у нас условия? Оборудование? Персонал? А мне вдобавок приходится совмещать роль врача и исследователя. Все эти внезапные смерти… это ведь даже не от дерьмовой жизни. Мы просто не знаем, с чем имеем дело. Ну, называем как-то, даем им знакомые имена… Но это все самообман. Вы же были в Миражных Пустошах, видели сами. Что оно такое, откуда берется?
– Том говорил, что никто особо и не интересуется.
– Правильно! А когда? Когда интересоваться?! Это в бульварных романах про старую Землю любой паганель первым делом кидался зарисовывать новый вид – ну и в пробирку совать. Что, скажете: на Острове нами все исследовано вдоль и поперек? Так это за сколько веков? А в Хокингленд мы приплыли – и ста лет не прошло.
Он затянулся, выглянул в окно. Махнул рукой, мол, взгляните-ка.
Возле ратуши уже стучали молотки, гремели команды. Усатый Билл, один из парней Полларда, руководил строительством помоста. Сперва мистеру Хуку показалось – для виселицы, там был даже небольшой лючок на петлях, – но потом инспектор догадался: готовят сцену к празднику Обнуления.
– Вот, – сказал доктор, – вот что людей волнует по-настоящему. Праздники. Развлечения. Отдых. В крайнем случае – мементо мори в виде чужих черепов. А не черви в чьих-то мозгах.
– Это черви прикончили Тома? Мистрис Хамфри говорила…
– Они, мистер Хук. Они и только они. Никакого убийства, никаких злоумышленников. Извините, что лишаю сенсации.
Доктор снова затянулся, медленно выпустил несколько дымных колец. Развернувшись, внимательно посмотрел на собеседника.
– Взамен могу предложить другую, но вряд ли ее пропустят в печать. Знаете, в смерти Тома действительно есть загадка – и загадка, которую ни я, ни вы никогда не разгадаете. С паразитами ведь как? Они твари преимущественно очень избирательные, в кого попало не подселяются. А эти черви… ну, они же в Томе жили долго, думаю, минимум несколько лет. Срослись с его системой кровообращения, подпитывались от нее. И с нервной системой тоже срослись. Представляете себе – запустили свои щупальца ему прямо в мозг.
– Думаете, все эти его голоса?..
– Скорее всего. И главное – ну, «черви» – я так, условно. Вот, глядите-ка…
Он пересек кабинет, присел, принялся рыться в нижних ящиках. Вытащил несколько энтомологических коробок и положил на стол.
– Полюбуйтесь. Вот это, в формалине, – те самые «черви». А здесь у нас… как думаете, что?
– Боюсь, я плохо знаком с местной фауной. Какие-нибудь пустынные виды, что-то вроде термитов?..
– Они и есть! Те самые миражные термиты – вы в Пустошах наверняка видели их колонии: бугристые такие конусы кирпичного цвета, высотой по колено.
В пробирках, которые доктор показал первыми, плавали продолговатые тельца с редуцированными головами, с короткими когтистыми конечностями и длинными выростами на брюшке. А в энтомологических коробках лежали совсем другие существа. Одни были размером с фалангу мизинца, другие – со средний палец. В броне и с усохшими (когда-то, видимо, – мясистыми, мягкими) тельцами. С громадными рогатыми головами и с головами едва заметными. Нескольких мистер Хук сперва вообще принял за хитроумные приборы: четверо были похожи на фрагменты воронки, еще один – на что-то хирургическое, вроде скальпеля.
– Впечатляет, верно? Так вот и не скажешь, что все это представители одного вида. Более того – одной колонии. И это, заметьте, далеко не полный спектр… потому что, думается мне, полного не существует.
Он выдержал паузу, очевидно надеясь на вопрос, – и мистер Хук не стал разочаровывать:
– Хотите сказать, новые формы?..
– Возникают по-сто-ян-но! Покойный Долан за последние пару лет обнаружил еще с десяток. Ну, он-то полагал, это связано с появлением в Хокингленде новых видов, привезенных, кстати, людьми.
Господин газетчик взял в руки одну из коробок, чтобы получше рассмотреть.
– Ну и какова, – спросил он, – цель всего этого разнообразия?
– Вопрос вопросов! К слову, вот те, в верхнем углу, с плоскими брюшками и громадными плоскими же головами – иллюзионисты, Долан предполагал, что они и создают миражи… Да, так вот: зачем это все? Передавать сигналы от колонии к колонии, о роении или миграции? И почему вдруг – раз в месяц, всего две-три ночи подряд? И – ладно, забудем остальные вопросы, но как они вообще ухитряются? Это ж не просто какие-то абстрактные структуры. Судя по всему, термиты воспроизводят то, что некогда видели.
– Или – слышали, как в случае с Томом?
– Именно! Но ни одна адаптация не возникает просто так, на пустом месте. Каков эволюционный смысл миражей, зачем они нужны термитам?
– Вы нашли ответ, доктор?
– Да мы толком и не пытались. Так, разломали парочку колоний, хотели прорыться до конца, но сдались, поскольку их солдаты пошли в атаку и весьма убедительно дали понять, что нам не рады. – Он взмахнул трубкой – Да если б и прорылись – толку? Здесь нужен серьезный подход, а у нас – ни
