структуры? Хотя – что это я, когда бы вам о таком думать! От них ведь никакой пользы. И опасности вам – до самого последнего времени – никакой.
– Слушайте-ка, инспектор…
– А вид, – невозмутимо продолжал тот, – действительно уникальный. С изумительной изменчивостью форм. Главное – совершенно неясно, откуда они все это берут – изображения, слова? Где подсмотрели, подслушали? Почему запомнили именно их?
– Нарассказывали же вам баек! – хмыкнул Поллард. – «Слова»! Никто и никогда не слышал, чтобы миражные термиты пели, чирикали… да вообще издавали хоть какие-то звуки. Это самые молчаливые твари во всем чертовом Хокингленде!
– Разумеется, не слышали. Они это делают на частотах, которые недоступны человеческому уху. Правда, если поместить такую особь в специальный прибор – довольно просто, к слову, изготавливаемый, – можно различить голоса тех, кого с нами нет. Или то, что было сказано месяц, два, даже годы назад.
Питер Поллард расхохотался:
– Горазды вы придумывать, инспектор! Вам бы в романисты, не в детективы – индекс имели бы повыше. Вот скажите, зачем термитам повторять чужие слова? Это ж не попугаи какие-нибудь.
– В силу вашего образования, мистер Поллард, вы вряд ли слышали о таком, но – когда-то давно, на Праматери, наши предки разработали идею так называемых машин Ф’Наймана. Суть, коротко говоря, заключалась в том, что на поиски разумной жизни не было смысла отправлять корабли с живыми людьми. Неэкономно и малоэффективно. Другое дело – механизмы, причем самовоспроизводящиеся. Которые, если зафиксируют на небесном теле признаки разумной жизни, смогут отправить соответствующий сигнал своим создателям. Но отчего, скажите, это должны быть именно машины? Почему не живые организмы, сконструированные на планете, где рано или поздно разумная жизнь может появиться? Организмы, которые будут лучше приспособлены к местным условиям и при этом смогут изменяться, подстраиваться под них. А зафиксировав появление разумной жизни, так или иначе известят о ней…
Презрительно щурясь, мистер Поллард затянулся. Выдохнул дым, сказал небрежно:
– Мое образование оставляет желать лучшего, но, инспектор, даже я понимаю: ни один термитник не способен работать как радиостанция. Что бы там они ни транслировали. Мощности не хватит. Но, – добавил он, – обязательно расскажите о своем открытии в Нью-Лондоне. В метрополии любят все экзотическое, и раз уж с делом о мести циркача у вас не срослось, хоть чем-нибудь развлечете приятелей…
– Особая мощность здесь и не нужна. Достаточно спутника на орбите, который будет фиксировать те или иные аномалии в определенной местности, – положим, визуальные, – и подавать соответствующий сигнал во внешний космос. Что до звуков, то их, полагаю, термитники всего лишь «записывают». Как доказательство существования разумной жизни; на тот случай, если создатели вернутся. Впрочем, – улыбнулся мистер Хук, – верны мои предположения или нет, мы с вами – как слуги закона и стражи порядка – пользу из этого феномена можем извлечь уже сейчас. Например – обнаружив разговор убийцы и его жертвы.
– Отличная идея, мистер Хук! Просто блестящая! Жаль, что вы не успеете воплотить ее в жизнь – вы ведь вечером улетаете. Но ничего, передайте мне чертежи прибора и уточните, где и что искать, к чему прислушиваться. Я непременно займусь поисками. Тщательнейшими.
Детектив помолчал, глядя, как толпа все прибывает. Каторжники и свободные люди давно перемешались; если не обращать внимания на ошейники, одних было невозможно отличить от других.
– Вся работа уже проделана, – сказал мистер Хук. – Слова расшифрованы и записаны на звуковую пластинку, вдобавок я сделал стенограмму. В Нью-Лондоне мои коллеги изрядно развлекутся, вы правы. И это будет достойным завершением дела о вулфхиллском Буджуме. Знаете, – добавил он совсем другим тоном, – вот я смотрю сейчас на здешних жителей: так странно думать, что большинство из них – убийцы, воры, насильники, казнокрады. И большинство, похоже, действительно изменились. Стали лучше. Раскаялись в своих грехах – или уж по крайней мере решили впредь вести жизнь добропорядочных граждан. И вот – вы, мистер Поллард. Красавица жена, сын, положение в обществе. Ум, сноровка, предприимчивость. Какой прекрасный шанс начать жизнь с чистого листа.
– Глупо было бы им не воспользоваться, мистер Хук.
Детектив покачал головой.
– Боюсь, мы с вами понимаем слово «шанс» по-разному. Скажите, с чего все началось? С Алисы по прозвищу Тигрица – той самой, что пять лет назад однажды приехала в «рабочую командировку» на лесопилку Макдональда, ушла днем прогуляться и якобы сгинула в зыбучих песках?.. Или был кто-то до нее? Да и насчет последующих жертв – я не уверен, что сумел выявить всех. Лейла Газель, подруга Тигрицы, – укушена в собственной комнате сольпужной пиявкой, которые водятся на Солевых Холмах и возле города практически не встречаются. Сюзанна Три-Разом – возвращалась от клиента, была найдена на городской свалке; предположительно – искалечена забредшими в город мышиными аспидами. Рашель Флейтистка – собиралась навестить возлюбленного в Райском Уголке, но не пришла, тело было найдено на берегу реки Трясучий Ручей, изъеденное кожной молью. И еще три случая, которые я не успел до конца изучить.
Он выдержал паузу, но Питер Поллард молчал и мял в руках следующую сигарету.
– Что интересно, – сказал мистер Хук, – почерк преступлений – один в один с теми, которые совершал вулфхиллский Буджум. С теми, которые прекратились за пару месяцев до инцидента, приведшего к смерти Рафаэля Шлоссмана. И месяца за три до того, как Роберт Радзинович – сменивший к тому
