Старик опустил голову:
– Умерла Маринка. Грипп сморил. Сам знаешь, какое сейчас лечение. Еще лет десять назад хоть какие-то лекарства оставались, а сейчас – только народные методы, и те с подвохом. Казика помнишь? Высокий такой, с обгоревшей головой и шрамом на пол-лица. Так он себе гастрит отваром ромашки лечил. После первого применения в муках и умер. Как он корчился…
Юрась замотал головой.
– Я поэтому город и покинул. После смерти жены шатался по миру, пока сюда не набрел. Тут и нашел свое последнее пристанище.
Ярый придвинулся ближе к костру.
– Ну чего так обреченно – последнее пристанище!
– Ты знаешь, устал я от этого всего. От мутантов, от бандитов, от вечного голода, от постоянных смертей… От жизни в общем. Да и не живут нынче столько, как-никак шестой десяток пошел.
Юрась поднял небольшой камушек и бросил в засыпающего молодого парня:
– Эй, Антон, не спи! В костер свалишься. Лучше возьми свою балалайку и сыграй что-нибудь. Пока тихо.
Парнишка замотал головой, прогоняя сонливость. Улыбнулся, взял лежащую на земле гитару, ударил по струнам и запел:
– Я сам тебе сейчас клапан продавлю, – взревел подошедший к костру стрелок. – Сыграй что-нибудь человеческое, для души.
– Хорошо, Сереж, хорошо. Только без рукоприкладства. – Антон на секунду задумался и снова запел:
– Вот это уже другое дело.
Стрелок представился, пожал руку каждому из охотников и сел рядом.
– Слушайте, мужики. Что это за зверушка такая – ловчий? Слышать про него слышал, а вот увидеть ни разу не довилось.
– Да их вообще мало кто видел, – ответил Молодой, вскрывая ножом банку консервы. – Тварь-одиночка, не территориальная. Шастает где попало. Постоянно прячется. Имеет небольшие шипы на лапах, благодаря чему с легкостью лазает по вертикальным поверхностям…
Мощный удар о бетонную стену прервал разговор. За ним последовал второй, еще более сильный, затем округу прорезал душераздирающий вой.
– Понеслась, – Антон вздохнул, положил гитару в сторону и поднялся на ноги.
– Все по местам! – закричал Полковник, появившись из ниоткуда в центре деревни.
Женщины хватали детей на руки и быстро прятались в домах. Остальные, вооружившись, заняли оборону на настиле вокруг поселка.
– Не понял, а что происходит? – спросил, озираясь по сторонам, Сеня.
– Прокляли нас, – спокойно ответил Юрась, вставая с места.
– Еще больше не понял.
– В общем, так. Месяц назад рядом с поселком шел небольшой караван – три бойца с Черного рынка, торгаш и паровозиком с ними бабуля с восьмилетней внучкой. Что они везли, пес его знает, да это и не важно. На них стая упырей налетела. Пока мы с подмогой подоспели, мутанты одного охранника в лес уволокли. Еще одного покромсали хорошенько. Вот он, на настиле возле ворот стоит, Никитой звать.
Дед махнул рукой и продолжил:
– Он, когда на ноги встал, сам уходить к своим не решился, остался с нами. Но не это главное. Девочку упыреныши на месте загрызли. Бабка потом полночи по поселку бегала, проклинала нас, на чем свет стоит. Мол, специально не торопились, ждали, пока упыри нажрутся и сами уйдут. К утру и она богу душу отдала. – Юрась постучал кулаком по груди: – Моторчик, видать, не выдержал. А через неделю начался этот дурдом с упырями. Каждую ночь ломятся к нам в поселок. Стая у них, сами знаете, по пять-семь штук, а тут более массово.
– Более массово – это как? – задал вопрос Сеня.
– Я прошлой ночью на сорок третьем со счета сбился.
– Твою мать, ну попали! Я ведь говорил, обойти нужно было.
– Ярый! – раздался крик Полковника. – Хватит трепаться, гони своих к воротам. Это наше слабое место. Если будут пытаться перелезть, патроны зря не тратьте, там багры лежат, назад упырей скидывайте.
Сеня, Молодой и еще трое бойцов стали возле грузовика. Ярый, запрыгнув на настил, заглянул за забор. Длинные когтистые лапы тянулись вверх. Большие, налитые кровью глаза на худом, с выпуклыми синими венами лице уставились на него. При виде человека упыри зарычали еще громче, заглушая все вокруг.
– Подул свежий ветерок, принес несколько спор с Кровавого дуба тебе в легкие, и все, через пару дней ты мутант проклятущий. Что с миром стало?
