откидывая безжизненное тело в сторону.
Все закончилось быстро – безоружным, испуганным людям нечего было противопоставить озлобленным животным. Некоторые из заключенных тщетно попытались сбежать. Единицы с тем же успехом попробовали оказать сопротивление. Еще меньше догадалось забежать обратно в камеры и закрыть за собой решетки.
Побег не удался.
Кабаны еще какое-то время покружили по тюремному блоку, похрюкали, зло тряся головами и пробуя на прочность тюремные решетки, а потом ушли, оставив четырех сородичей. Неужели стеречь?
Вот так и получилось, что я, сидя на холодном бетонном полу камеры, невольно сравнивал старых и новых надзирателей. И чем больше сравнивал, тем отчетливее понимал – бежать отсюда надо. Рвать когти, усы, лапы и хвост. Причем как можно скорее.
– А за нами скоро придут? – донесся из дальней камеры испуганный голос.
– Заткнись, юродивый, а то клянусь, точно башку твою размозжу! – зло прокричал кто-то в ответ.
– Следи за метлой, Сохатый!
– Урою!
– Заткнули пасти!
Это, сев на шконке, подал голос мой сокамерник. Неказистый с виду, чернявый мужик лет сорока, сухого телосложения. Местные звали его Гусеница. Гусеничка – это если жить надоело. Не знаю, за что его наградили таким прозвищем. Может, за густые нависающие брови? У авторитетов такое не спрашивают, себе дороже…
– Не хватало еще горбунов на шухер поднять, – это он так про местных захватчиков с пятачками. – Если кому надоело рогами звенеть, так вперед: у каждой хаты стены есть. Разогнался, и привет.
– А жрать мы что будем? Жрать-то охота… Братва, валить отсюда надо!
– Порожняк не гони! О мою клетку горбун зубы точил, а ей хоть бы хрен!
Я махнул рукой и дальше этот треп не слушал. Валить надо? Само собой! Вот только как? Что-то мне подсказывает, что спасут нас не скоро. Слышал как-то от охраны, будто бы в последнее время в лесах стало происходить что-то неладное: люди начали пропадать чаще обычного и гибнуть при странных обстоятельствах. Причем везде – по всему земному шару. А раз так, может, и спасать нас уже некому…
– Над чем опять паришься, Фриц? – Гусеница сел рядом и забросил руку мне на плечо. Я даже вздрогнул от неожиданности. – Ты у нас фраер умный, не ливер какой-нибудь… – он кивнул на кровавые остатки тел на полу, среди которых угадывался пожилой охранник. – Придумал что-нибудь?
Фриц – это от «офицера». Вся гнилая тюремная суть заключена в этом извращенном сокращении. А виноват во всем один охранник, что узнал во мне отставного офицера и проболтался. Жизнь у меня после этого стала не сахар, но я ожидал худшего. Наверное, сказалось соседство с Гусеницей, хоть я его никогда ни о чем не просил.
– Ты не бзди, спрашивай, если что. Я ведь многое могу. Вот, к примеру… Эй, погань! За стенкой! Отмычки еще у вас? – Гусеница встал и не спеша направился к решетке.
– Отстань от них. Ключи нам пока ни к чему, попробуем по-другому. – Я поднялся следом, отмечая, как загорелись глаза у сокамерника. Не хотел я его тащить за собой, ох не хотел! Не люблю обуз, тем более таких, с гонором. Но выбирать не приходилось. По крайней мере, пока.
Здание ощутимо затрясло. Мужики подскочили со шконок и загалдели. К слову, трясло нас не впервые, началось это за несколько дней до нападения горбунов, и вряд ли было простым совпадением.
Однажды ночью, во время такого вот землетрясения, я разобрал странный шелест за дальней стеной камеры. А наутро обнаружил, что бетон покрылся паутиной еле различимых трещин.
И вот теперь, внимательно разглядывая стену, я с замиранием сердца отметил, что за минувшие несколько дней трещины увеличились. Отыскав ту, что была пошире, заглянул в нее, но ничего не увидел. Что, черт возьми, разрушает стену? Вряд ли только землетрясение. Тогда что? И главное – стоит ли вообще пытаться это узнать или проще воспользоваться ключами от камеры?
Присев, я осторожно просунул пальцы в трещину, ощупывая бетон. Прочный, зараза, только на первый взгляд кажется, что стена вот-вот рухнет.
Снова затрясло, и впервые я не только разобрал шелест, но и почувствовал то, что его издавало, – прямо сквозь стену что-то медленно и упрямо двигалось к нам.
– Черт! – выругался я, выдергивая руку и разглядывая ровный порез на указательном пальце. Мелочь, словно бумагой порезался.
– Что там у тебя?
– Не пойму, что-то в стене. Надо чем-нибудь подцепить.
– Сойдет? – сокамерник вытащил из-под матраса металлическую пластину длиной с ладонь.
Я довольно хмыкнул, пробуя ногтем заточенный край импровизированного оружия, после чего осторожно вставил пластину в трещину и начал раскачивать. Не сразу, но треснувший бетон поддался, и несколько небольших кусков вывалилось из стены.
