– Твою мать… – выдохнули мы в один голос.
Изнутри вся стена была сплошь увита странным растением – его цепкие тонкие стебли проросли прямо сквозь бетон, словно это был податливый песок.
– Это еще что за сучьи потроха? Фриц, видел когда-нибудь такое?
Я не ответил. Вместо этого осторожно просунул самодельный нож в дыру и отрезал кусочек стебля.
– Какого хрена творишь?! – завопил Гусеница, одергивая мою руку, но было уже поздно.
Тюрьму затрясло. На этот раз стены, что называется, «заходили ходуном». Наверху послышался грохот, странный хлопок, словно что-то лопнуло, и с потолка в коридоре ударил сноп искр. Свет на мгновение погас. По характерному машинному гулу можно было догадаться, что заработали резервные генераторы.
Люди и животные будто сошли с ума, и тюрьма вновь наполнилась рычанием, стонами, воплями и криками.
Но меня сейчас волновало только одно – растение. Все это время я завороженно наблюдал за тем, как оно вдруг ожило, зашевелилось, ловко юркнуло и скрылось из виду. Отступило, но только лишь для того, чтобы тут же нанести ответный удар. Стена содрогнулась и вся сплошь покрылась новой паутиной широких трещин, из которых вырвалось облако бетонной пыли. Отчетливо представив, как стебель с легкостью крошит стену изнутри, я невольно отступил, силясь проглотить подкативший к горлу ком.
А что, если бы вместо бетона был человек?
– Идиот! Ты нас всех чуть не угробил! – заорал Гусеница, когда все успокоилось. – Валим через парадную! К черту все это!
Я прислушался. Из коридора отчетливо доносился топот копыт и чьи-то всхлипы, сменившиеся сначала воплями, а чуть позже чавканьем и довольным урчанием.
– Не пройдем, землетрясение всех переполошило.
– И? Что предлагаешь?
– Свобода всего в нескольких метрах от нас. Помоги мне, – я протянул Гусенице нож.
Было видно, как его терзают сомнения. Страх вводил в оцепенение, а разум упрямо гнал вперед, заставляя искать выход. Но Гусеница не был трусом. Дрожащей ладонью он взял оружие и проследовал за мной.
Осторожно, вздрагивая от каждого шороха, мы принялись разбирать стену. У напарника с помощью ножа это получалось быстрее. Я же, ломая ногти и обдирая в кровь пальцы, старался не отставать. Странного растения нигде не было видно.
Убрав очередной кусок бетона, я почувствовал, как рука ушла в пустоту. И тут же не удержался – припал лицом к дыре, жадно вдохнув свежий воздух.
Запах свободы пьянил лучше любого спиртного.
Уже давно перевалило за полночь, и остаток работы пришлось делать в темноте – свет коридорных ламп был слишком тусклым и не доставал до нас. В тюрьме к тому времени все стихло – животные, наевшись, успокоились, люди уснули, благоразумно попрятавшись по углам.
Наконец, проход был расчищен, и мы замерли в нерешительности.
– Командуй дальше, гражданин начальник, – прошептал Гусеница, с опаской глядя в зияющую черную дыру.
Я осторожно выглянул наружу. Фонари, богато рассыпанные по всему периметру двора, не горели. И небо, как назло, сплошь затянуто тучами. Темнота, хоть глаз коли. Одно радовало – снаружи было тихо, тюрьма словно вымерла.
– Как думаешь, тут высоко? – усмехнувшись, спросил я сокамерника.
– А ты прыгни, узнаешь, – парировал он с сарказмом.
– И прыгну.
– Ты вконец с катушек слетел? – Гусеница округлил глаза, покрутив пальцем у виска.
– А что ты предлагаешь? Хочешь вернуться и стать кормом для свиней? Вперед. А мне хватило того, что я видел. Ну так как? Если ты со мной, то давай сюда нож.
Гусеница недовольно пробубнил что-то себе под нос, но оружие отдал.
Я подкинул его на ладони, прикидывая вес, а потом высунул руку в дыру и отпустил. Железка с тихим приглушенным звуком упала на землю.
– Ты совсем охренел! Зачем перо выкинул?!
– Тише ты! Если мы теперь напарники, будь добр ко мне прислушиваться. Нож я не выбросил, вон он, ждет внизу. А у тебя появился еще один стимул прыгнуть. Кстати, судя по звуку падения, внизу нас ждет не асфальт, а земля, что меня лично радует. Время падения обнадеживает еще больше – здесь не так уж высоко. А вообще, я бы не рискнул прыгать с этой штукой за пазухой. И тебе не позволил. Что-то мне подсказывает, что эти твари чутко реагируют на запах крови.
– Ну-ну, вам, легавым, виднее. Что с остальными делать будем?
– Не хочу, чтобы это стадо слонов переполошило всю округу. Уйдем тихо, по-английски.
