Сколько там впереди?
Полчаса? Десять минут?
Седой перерезал за собой веревку, даже крюк прихватил, но конец по-прежнему свисает из открытого окна ванной. Скоро его заметят. Тогда даже идиот сообразит, что Цебеля нет в живых.
Все выходы на крышу заперты на крепкие засовы – вероятно, Кот постарался.
Только долго ли они выдержат?
Мы присели на деревянный ящик под козырьком надстройки. Ветер сюда не задувал, и лишь отдельные дождевые капли прилетали в лицо холодными брызгами, собирались в мелкие лужицы на черном рубероиде крыши…
Вода – это хорошо.
Я достал из рюкзака флягу, сделал глоток и передал Карену. Закрыл глаза, вслушиваясь в шорох дождя…
Два автомата у нас, на каждого – по два запасных магазина. Плюс два пистолета.
Еще есть рация. Только переговоров уже не выйдет – исчезновение Кота расклада не изменило. Скорее наоборот. Парочку мертвецов на крыше тоже запишут на наш счет.
Значит, все, что остается, – девяносто патронов на брата. Пистолеты выносим за скобки…
– Уйдем с музыкой, – глухо пробормотал Карен.
Да, этого мало, чтоб проложить дорогу по трупам. Зато достаточно, чтоб прихватить с собой несколько рьяных приверженцев Цебеля.
Я открыл глаза и посмотрел в небо. Низкие облака ползли с запада на восток.
Скучная, муторная погода. И дело нам предстояло скучное, противное…
Убивать и умирать.
С музыкой?
Можно и с музыкой…
Я достал из кармана рюкзака плеер. Несколько секунд рассматривал маленький исцарапанный корпус. Потом подключил наушники. Нажал play, и в уши полилась мелодия – та самая:
Последняя песня, которую слушал Ромка.
Даже не верится, что написана много лет назад, – Ромка рассказывал, еще до Сумерек. Говорил – она звучит, как напоминание. «Понимаешь, Глеб, песня-то – про главный выбор!»
Тогда мне это казалось глупостью. Юношеским бредом. Но теперь… Я знаю: хоть и был он моложе, зато лучше успел понять наш искалеченный мир.
Нет, вовсе не случайно досталась мне в наследство старая песня.
Она была как Ромкино завещание. Словно даже мертвый он шел рядом. И каждая капля его крови, крови Кида огненными росчерками озаряли мне дорогу.
Неужели я не смогу пройти ее до конца? Неужели так и не сумею выполнить обещание?
«В темноте рычит зверье – не видно глаз, но все в их власти…»
Карен тронул меня за рукав. Я повернул голову, сквозь музыку разобрал его неуверенный голос:
– А можно… и мне?
Я кивнул, снял наушники и передал ему вместе с плеером. Дальше – не так важно. Дальше – про тех, кто в этой борьбе сделал иной выбор. Все слова отложились в памяти, а мелодия до сих пор звучит у меня внутри:
Выходит, что написано про другого моего товарища? Почти брата, связанного со мной самым крепким, что есть на свете, – благословением Зоны?
Неужели именно он погубил нас всех?
Я не хочу об этом думать. Но лицо Джокера с синяками, с дыркой от пули во лбу опять встает перед глазами.
Люди иногда меняются, но разве настолько? Как он мог вляпаться в такое поганое дело? Что заставило его служить одному из упырьих кланов?
Теперь я уже никогда не узнаю…
