Я падаю, вскакиваю и опять бегу, карабкаюсь, прыгаю.
Каждый миг, каждую секунду иду у края гибели и теряю чувство времени. Лишь одно имеет значение – я должен быть первым!
И вырвавшись из облака стеклянных осколков, изрезанный, залитый кровью, я вдруг понимаю, что успел. Подхожу к обрыву над клубящейся бездной. Там, впереди, красноватая завеса, к которой я шел, – безмятежная среди хаоса, манящая…
Лишь узенький мостик из рухнувшего бетонного столба отделяет меня от нее. И на этой пыльной дорожке, перекинутой через пропасть, не видно следов.
Я оказался перед ней раньше соперника!
Осторожно пробую опору ногой – массивный столб даже не шелохнется. Значит, вперед! Я проскочу его за пару секунд…
Но цепенею у самого края.
Острая боль пронзает кожу на груди. Проклятая «татуировка»! Я почти забыл о ней. Казалось, она давно зажила, и тут, в Саратовской Зоне, я еще ни разу ее не ощутил – даже когда впереди были смертельные ловушки-аномалии. Даже когда я шагнул в
Что же не так сейчас?
Ты не помог мне спасти друзей. И от предательства не уберег…
Баба Валя говорила о «силе родной земли». Но разве я могу верить в нее теперь? Разве может указывать мне путь какой-то бестолковый узор на коже?
Я заглядываю вниз, в бездну. Там, среди пыли и темных смерчей, проскакивают голубоватые искры. Всего метров пять идти над ними – такое даже ребенку под силу…
Но я отступаю от «мостика». Иду вдоль края. И останавливаюсь там, где чуть заметная туманная полоска тянется от багрового облака.
Смерчи проходят через нее насквозь. Она чуть колеблется над пустотой. Но все-таки никуда не исчезает. Как марево, как легкая дымка… Я швыряю на нее пригоршню песка и, не задержавшись, он падает в никуда.
А потом я заношу подошву над этой туманной полосой. И делаю шаг вперед.
Глава 8
Нет ни Зоны, ни
Окраина Колядинска, поселка из моего детства. Где-то в стороне, за промзоной и лесом, – бывший родной город, огороженный ржавой колючкой периметра. А здесь, за покосившимся штакетником, несколько серых приземистых зданий – поселковый рынок.
Я помню, что там можно было найти все – от китайских тапочек до польского маргарина. На рынке работала мама, и я иногда прибегал к ней после школы, помогал толкать тяжелые тележки с товаром. Хозяин расплачивался со мной куском колбасы. И я торопливо съедал его в закутке за ларьком вместе с тарелкой сушеной картошки. Иногда в придачу – салат из свежих овощей. Он казался особенно вкусным – может, оттого, что был приготовлен заботливыми мамиными руками.
Я помню все ясно – так, словно это было лишь вчера.
А сегодня на рынке пусто – лишь ветер гоняет пыль и клочья старых газет.
Потому что смерть пришла из леса. Я видел накрытые простынями тела, которые грузили в машины. Красные пятна издали четко выделялись на белом… Ближе меня не подпустили.
Кажется, до сих пор на треснувшем асфальте за штакетником угадываются следы крови.
Меньше ста метров до опушки леса…
Смерть пришла оттуда. И сейчас я иду ей навстречу.
Огромные силуэты вырастают из дымки. Уже можно различить по-крокодильи вытянутые морды, уже угадываются длинные клыки…
Не знаю, кто дал им это название – псевдоволки.
Они слишком не похожи на обычных зверей – проклятые твари, порождение Сумерек. Не знаю, мутанты они или нечисть из иного мира. Главное, я должен их остановить.
Должен отомстить…
За маму!
За всех, кого они убили!
Мутные зрачки пристально следят за мной. Стая рассыпается, широкой полосой охватывая меня справа и слева.
А у меня всего лишь пистолет. Даже с разрывными пулями – недостаточное оружие для такой схватки. Удобная рукоять из термопластика кажется игрушечной.
Псевдоволки будто чувствуют мои сомнения. Скалят пасти. Обходят с флангов. Вот-вот бросятся, за считаные секунды одолев разделяющие нас
