Видимость – меньше пяти метров. Стволы деревьев, будто живые, сами бросаются под колеса. И каждое – как готовый памятник на твоей могиле.
Но я не сбавляю скорость.
Ведь тем, кто дышит мне в затылок, – ничуть не легче. И мысль об этом помогает безошибочно выбрать путь, уловить в белом мареве едва различимые стволы сосен, вовремя крутануть руль, объезжая кочки и выбоины.
Грохочут выстрелы. Изредка пули сшибают ветки.
Но я знаю – палят вслепую! Они и друг друга почти не различают…
Звук глухого удара – там, позади.
Ага, минус один! Кто-то из особо рьяных байкеров поцеловался с сосной!
Они сбрасывают скорость – я чувствую это по слабеющему с каждой секундой гулу моторов.
«Оторвался!»
Почти слившись с «Фалконом» в единое целое, я мчусь сквозь дымку, как призрачный парусник, как лист на ветру. И кажется, что сам становлюсь частью этого проклятого и завораживающего места…
Только прикосновение Кати, только тяжесть аккумулятора в рюкзаке за спиной до сих пор связывают меня с реальностью, хрустальным звоном отдаются в висках: «Лови фарт,
Туман – пустяки…
Лес – пустяки.
Я смогу их одолеть. Потом, когда окончательно затихнет растворяющийся звук тяжелых мотоциклов. С каждым метром эта минута ближе…
«ГЛЕБ!» – отчаянный вопль подсознания словно выводит меня из ступора.
Взвизгивают тормозные колодки, руль, как бешеный, идет вбок, едва не ломая пальцы.
Подняв облако пыли, «Фалкон» останавливается.
Замирает на берегу реки – у самого края, над обрывом.
«Называется, приехали!» – облизываю я вмиг пересохшие губы. Достаю флягу и делаю длинный глоток. Озираюсь. Ветер поднимается с реки и чуть разгоняет туман, легкой рябью ложится на гладь. До этой глади вниз – метров десять.
Высоковато пришлось бы лететь!
Очертания берега изгибаются дугой. Я почти у вершины этой дуги. А ее продолжение вправо и влево тает в дымке у меня за спиной. Эта излучина – как западня.
Надо отсюда уматывать, пока банда байкеров не пришла по моему следу!
Направляю «Фалкон» вдоль берега. А река все изгибается в тумане, круче заворачивая на север.
Я уже двигаюсь почти навстречу погоне!
И ясно различаю там, впереди, нарастающий гул моторов.
Фигня! Если сумею с ними разминуться – проскочу. В этой дымке они и своих-то с трудом угадывают!
Я отчаянно успокаиваю себя этой мыслью. Но с каждой минутой ветер разгоняет белую пелену. И становится очевидно – не разминусь…
Там, где река опять начинает поворачивать к западу, я останавливаюсь. По звукам уже ясно – байкеры изменили построение. Лишь часть из них идет моим следом. Остальные широкой цепью прочесывают лес – народу у них хватает. Там, у поселка, я видел не меньше трех десятков мотоциклистов, а Варавва – тот, кто ими командует, – отнюдь не идиот вроде Галунова.
Наверняка он знает про реку. И знает, что отсюда мне некуда деться.
Или почти некуда…
Я оглянулся.
То есть, конечно, можно попробовать спуститься по крутому обрыву. Без тяжелого рюкзака переплыть эту чертову реку.
Я бы, наверное, многое сумел.
Если бы речь шла только о моей жизни…
– Катя, – сказал я, развязывая соединявшую нас куртку. – Ты останешься здесь.
– А ты? – испуганно прошептала она.
– А я чуток прогуляюсь, – улыбнулся, слезая с «Фалкона» и прислоняя его к дереву.
– Ты меня бросаешь, – прозвучало словно утверждение.
– Не-а, этой фазы наш роман еще не достиг. Сиди возле мотоцикла…
Обойдя заросли черники, перебежками, от куста к кусту я двигался на северо-восток – если правильно определил направление. Во всяком случае, звуки моторов нарастали. А я бежал им навстречу. И конечно, не с голыми руками.
Артефакты я уже истратил. Зато разбогател обычным «железом».
