чем-то по-настоящему важном, я умею быть настойчивой. Он сказал, что на споры нет времени, но приводить в чувство нервных барышень он не собирается, и уже по дороге туда, где держали виконта, порекомендовал падать в обморок на что-нибудь мягкое. Ну, я только фыркнула… – Илона поднесла руку к горлу. – Зря фыркала. Нет, сознание не потеряла, но вот плохо мне было, скажу я тебе… Меня тогда чуть не вывернуло наизнанку, я с трудом продержалась на месте до конца допроса. Вряд ли ты обратила внимание, там на первом этаже недалеко от лестницы из потолка торчит такой крюк. В общем, Эстли приказал подвесить виконта… – Подруга отвернулась к окну, зажав рот рукой. – Знаешь, давай обойдемся без деталей, – сказала она, снова поворачиваясь ко мне некоторое время спустя. – А то мне что-то до сих пор нехорошо, да и тебе после всех твоих злоключений такое слушать не стоит.
Я, конечно, возражать не стала.
– В общем, было много крови, виконт орал как резаный, и, честно говоря, я боялась, что он отдаст богу душу прежде, чем ответит на вопросы. Но обращаться к Эстли с ценными советами не решилась. Знаешь, у него был такой вид, что… Казалось, если я начну вмешиваться, он и меня так же подвесит. И потом, он действительно знал, что делает: во всяком случае, насколько мне известно, виконт жив до сих пор, хотя вряд ли долго протянет. Воплей было много, но ответы на вопросы тоже прозвучали. Тогда он признался, что дал тебе обычное снотворное и угрозы для жизни нет. Эстли еще какое-то время продолжал его допрашивать, чтобы окончательно убедиться, что это не вранье. Но, знаешь, по-моему, это было лишнее. Не думаю, что хоть кто-то в состоянии лгать в таком положении… Когда Эстли наконец уверился в том, что твоя жизнь в безопасности, то спросил у виконта, зачем он сказал тебе обратное. И тот признался, что просто хотел понаблюдать за твоей реакцией. – Илона поежилась. – Должна отметить, за сегодняшний день я неоднократно видела Эстли с непривычной стороны, но тут у него был такой вид… Стало страшно – не то слово, и не только мне, мужчинам, которые при этом присутствовали тоже, это было видно по лицам. Эстли как-то так спокойно, очень холодно произнес: «Ну что же, я тоже хочу понаблюдать за реакцией», имея в виду реакцию виконта. А дальше он…
Подруга сделала очень глубокий вдох, задержала дыхание, медленно выдохнула и прикрыла глаза.
– Знаешь, вот тогда я не выдержала, – призналась она. – Меня все-таки вывернуло, правда, я успела выбежать в коридор. И больше туда не возвращалась. Поднялась к тебе по черной лестнице, чтобы даже мимо не проходить. А крики слышались еще долго.
Мы замолчали. Илону, похоже, все еще слегка мутило от воспоминаний в сочетании с обычной каретной тряской. Я же наблюдала через окно за тем, как мы въезжаем в дворцовый двор.
В здание прошли быстро. На первом этаже делать было нечего, и я почти бегом взлетела по лестнице на второй. Илона с трудом поспевала следом.
– Где сейчас лорд Эстли? – спросила я, перехватив дворецкого, который, по моему предположению, должен был это знать.
– Наверху, в Зимней зале, – чинно ответил тот.
– Давно он туда прошел?
– Только что. Его ожидает господин герцог.
Больше ничего не говоря, я вернулась к лестнице и принялась подниматься на третий этаж.
– Ну и чего ты добилась? – спросила нагнавшая меня Илона. – Зачем было нужно так стремительно сюда мчаться? У них все равно состоится разговор. Не понимаю, ты что, собираешься ворваться в зал и прервать аудиенцию? За это тебе ни один из них не скажет спасибо, в том числе и Эстли. Знаешь, он прекрасно способен за себя постоять. Просто поверь мне на слово.
– Я не собираюсь врываться в Зимний зал, – успокоила подругу я. Мы уже одолели последний лестничный проем, и теперь я остановилась, чтобы отдышаться. – Но уж как минимум подслушать, о чем там пойдет речь, я имею право?
Лично я считала, что у меня были на то три уважительные причины. Первая: разговор несомненно пойдет обо мне. Вторая: он несомненно пойдет о Кэмероне. И третья: наверняка Кэмерон не сочтет нужным посвящать меня во все подробности. И вовсе не из-за секретности совещания. А просто решит, что свои проблемы будет решать сам. Тот факт, что причиной этих проблем, пускай совсем того не желая, послужила именно я, он во внимание, разумеется, не примет.
– Конечно, имеешь, – решила не нервировать меня Илона. – Кто я такая, чтобы лишать тебя этого священного права? Но только ответь: как ты собираешься это сделать? Там герцог, а значит, у дверей точно будет стоять стража. Попросишь их посторониться?
– Нет, – признала правоту подруги я. – Но есть же другие способы. Соседние комнаты, тайники…
Я стала прикидывать. Что скрывать, во дворце есть немало помещений, в которых предусмотрено то или иное средство прослушивания. Надо только знать о его существовании и суметь своевременно туда проникнуть. Лично я пользовалась подобными бессчетное количество раз. Узкие коридорчики, из которых можно наблюдать за происходящим в комнате через замаскированное с той стороны окошко. Смежные комнаты, позволяющие подслушивать через незаметную щель. Наконец, можно спрятаться в гардеробной, в подсобке или просто за ширмой. Я даже под кроватью как-то раз лежала, чтобы своевременно распутать одну интригу. Вариантов множество, но непосредственно при Зимнем зале я соответствующих помещений припомнить не могла. А чтобы спрятаться в самой комнате, к примеру за гардинами, пришлось бы попасть туда раньше герцога. Теперь же было слишком поздно.
– Вот видишь. – Илона приблизительно определила ход моих мыслей по выражению лица. – Все равно придется ждать окончания их разговора снаружи.
– Ты уверена, что там нет никаких тайников? – спросила я, отчаянно цепляясь за последнюю надежду.
