— Отлично.
— Надеюсь, вы ничего не имеете против палаток?
Ему никто не отвечает. Все помнят о Бахии, Дени и Александре.
И еще долго будут помнить.
Сен-Бартельми-ле-Плен — маленькая деревушка, примостившаяся на вершине горного хребта. Она возвышается над руслом Роны и ущельями Дюзона. Через четыре километра крутая дорога уходит вниз и влево. Им встречаются несколько уединенных домиков, некоторые из них разрушены. Потом главная дорога переходит в проселочную, а та — в простую тропу. Какое-то время машина петляет по ухабам долины, которая зажата между отвесными склонами и усеяна изъеденными эрозией гранитными блоками. Тени исчезают.
Натан глушит двигатель.
До них доносится гул мощного, но невидимого потока. Звуки их шагов перекрываются шумом разбивающейся о камни воды. Вместо того, чтобы говорить, перекрикивая этот шум, они предпочитают помолчать. Здесь ветер, дующий в долине Роны, теряет силу. Становится почти тепло. Солнце уже скрылось за величественными горными грядами, окружившими их.
В воздухе чувствуется резкий прелый запах.
Солнце, прогрев эту местность, ускорило осенние процессы гниения. Уголок порос акациями, земля устлана опавшими листьями. Однако пешеходная тропа, начинающаяся у их ног, напротив, прочерчена очень четко, по ней наверняка регулярно ходят нудисты, воскресные гуляки и любители горных велосипедов. Непостоянство, вырывающееся за пределы мира, который стремится к забытью. Натан десятки раз приезжал сюда на своей первой машине. Он сразу полюбил это местечко. Любовные похождения, прогулки с друзьями, ночевки под открытым небом и всевозможные попойки.
«Все это осталось далеко позади».
Натан достает вещи из багажника, теперь они понесут сумки на плечах. Он ведет Камиллу и Лору по второй тропе, пролегающей вдоль старой ограды, по направлению к потоку, текущему в пятистах метрах внизу. Русло закупорено и почти потеряло способность пропускать воду. Натан переходит его первым, без сумки, чтобы закрепить на противоположном берегу веревку и обеспечить женщинам более надежную переправу. Камилла два раза оступается. У Лоры же не возникает никаких трудностей. Похоже, она держится за веревку только ради того, чтобы сделать приятное Натану. Он отвязывает импровизированный поручень, и они на несколько десятков метров поднимаются по другому берегу, а затем углубляются в лес и выходят на поляну. Прежде здесь, видимо, было пастбище, но теперь все заросло ежевикой и дроком.
Уже стемнело.
Камилла просит их подождать. Она устала продираться сквозь кусты ежевики, царапающие ее сквозь брюки. Тропинка, по которой Натан ходил пару лет назад, почти исчезла. Он скорее угадывает ее, чем видит.
— Далеко еще? Я уже ничего не вижу и до смерти устала.
— Метров двести-триста.
Ехидный голос Лоры:
— По крайней мере, тут нас никто не найдет.
— Натан все продумал, — подхватывает Камилла.
— Я подыщу уютный уголок, чтобы поставить палатку.
— А палатка только одна?
— Не волнуйтесь, я буду спать снаружи. Ненавижу ютиться в тесноте… К тому же я, кажется, храплю.
Пройдя чуть дальше, Натан ставит сумку на землю и вынимает складной нож.
— Вот мы и пришли.
Он углубляется в непроходимые с виду заросли и несколько десятков метров упорно продвигается вперед, пока не находит поросший травой и скрытый от посторонних глаз участок, достаточно просторный, чтобы разбить здесь лагерь. Он срезает кусты и приминает высокую траву, которая послужит им подстилкой. Дрок поднимается довольно высоко, укрывая их от любопытных взглядов. Потом нужно будет прикрыть палатку ветками, чтобы ее не было видно из окрестностей Сен-Бартельми.
Вечно эта забота о деталях. И в то же время стойкое ощущение, будто ты погружен во мрак, связанный по рукам и ногам.
Покончив с этим, он возвращается назад и обнаруживает, что женщины спокойно сидят на сумках. Камилла знакомит Лору с прелестями курения конопли. Она предлагает и Натану, но тот отказывается. Он предпочитает никотин.
Через пару минут палатка поставлена, и Натан готовит еду, первую за сегодняшний день. Лора научилась забивать косяки. Под воздействием наркотика девушки отзываются на любое движение Натана взрывом хохота. Однако Лора бросает в его сторону проницательный взгляд, который не вяжется с их поведением.
Начало ожидания.
