— Сила Зодчих была не в их руках. Вот что говорит лорд-главнокомандующий. Я с тобой согласен, это не воин. Лорд-главнокомандующий возводит родословную этого человека к первому хранителю. Это святой покровитель семьи.
И тут я понял, почему «метелка» показалась знакомой.
— Вот этот жезл у Хеммета — он же скопирован отсюда, да? Короче, аккуратнее, но такой же?
Коссон кивнул.
— Святой покровитель, говоришь? — Я цыкнул зубом, пытаясь это себе вообразить. — Говоришь, Рим канонизировал Зодчего?
— Об этом придется спросить у самого лорда-главнокомандующего. — Коссон покачал головой. — Идем.
И он повел меня назад.
Мы воссоединились перед троном, простым деревянным креслом, крепким, с высокой спинкой, грубой работы. Тут и там блестели головки болтов, расплющенные вровень с деревом. Легенда гласила, что короли Зодчих восседали на этом кресле, и тот же тайный огонь, что двигал их машины, бежал по их венам. Его привезли по великому океану давным-давно.
— Мне держаться подальше? Или встать здесь? Я же нечист.
Я остался в нескольких метрах позади.
Синдри ухмыльнулся и знаком подозвал меня вперед. Элин перехватила меня и подняла пальцы, чтобы коснуться ожога.
— Север знает, как ты получил эти раны, король Йорг, и они не позорны.
Трон стоял на помосте в две высоких ступени, тянулся к огромному куполу, накрывающему весь дворцовый комплекс, и располагался в большом круге.
— Свадебная церемония будет проведена здесь, перед троном, при почетном карауле в сто пятьдесят гвардейцев и войсках, сопровождающих ваших отцов на Конфессию, — сказал Синдри лорд-главнокомандующий.
— Священник из Рима говорит за Золотыми Воротами? — сказал я. — И ничего, что так, лорд-главнокомандующий?
Какое бы неуважение Гвардия ни проявляла к Сотне, оно бледнело в сравнении с испытываемым к папессе и ее приспешникам, будь то кардинал или мальчик-хорист.
— Ничего, Йорг. Императоры держали личного священника, клявшегося в верности Риму. Такие клирики все еще есть в дворцовой церкви. Власть папессы не распространяется на дворец, ее испорченная вера не затрагивает гвардейцев, мы следуем старым традициям. Сомневаюсь, что Врата пропустят священника, провонявшего Римом.
— Ну и славно, — сказал я. — Я сам придерживаюсь старых традиций.
И я подошел поближе к Элин. Она хорошо пахла — женщиной и лошадью, стройная шея, злые глаза. Я кивнул Хеммету, мол, можно дальше показывать и рассказывать. Не то чтобы он ждал моего приглашения.
— На Конфессии Сотня разбивается на воюющие группировки и разбредается по залам готовиться. — Лорд-главнокомандующий махнул рукой в сторону боковых помещений. — Лорд Синдри и леди Фрейя могут занять по комнате со своими сопровождающими.
— Они могут выбрать сами?
— Простите, король Йорг?
Он говорил так, что «король» звучало очень незначительно.
— Они могут занять любые комнаты? Тут же больше тридцати, наверное.
— Двадцать семь. И да, можно любые.
Он кивнул.
— Значит, пошли смотреть, — сказала Элин и, взяв меня за руку, повела к далекому арочному проходу.
Я услышал, как за спиной фыркнул Синдри:
— Пойдем, дядя Норв.
— Предполагается, что я знаю, чего мы ищем? — проворчал дядя. — Это же просто, мать ее, комната.
Мы довольно долго шли до первых покоев. Тронный зал императора поместился бы внутри тройного зала Ибн Файеда, свободного пространства было меньше, и я решил, что он более древний и служит этой цели еще со времен зарождения Империи.
Мы остановились перед двустворчатой дубовой дверью, инкрустированной железным деревом, — мозаика изображала двух сражающихся орлов на фоне разделительной линии. Рука Элин в моей казалась холодной. Она была почти одного роста со мной, такая бледная, что это выглядело странно и интригующе. Она толкнула дверь и провела меня внутрь.
Комната оказалась темной, как пещера, свет исходил лишь из нескольких маленьких окошек в потолке, выполненных с применением то ли утраченных технологий, то ли украденного стекла.
— Смотреть нечего, — сказал я. — И потом, это просто комната, что тут выбирать?
