Слово «симпатичный» заставило его нахмуриться и слегка укусить Аэлину за ухо.
– Ты же знаешь, принцесса, я запоминаю сказанное тобой, чтобы потом, когда мы будем одни, отплатить тебе за все удивительные слова, вылетевшие из твоего ротика.
Огонь от его слов добрался даже до ее ступней в промокших сапогах. Но Аэлина, не показывая своего истинного состояния, хлопнула Рована по плечу, наградив дерзким взглядом.
– Я надеюсь, ты заставишь меня просить об этом, – сказала она, направляясь к стене.
Рован что-то прорычал у нее за спиной, отчего кровь Аэлины едва не вскипела.
Это ощущение длилось, пока она не вступила в лабиринт обвалившихся стен и рухнувших колонн. Рован прошел вперед. Дорин остался стеречь вход. Аэлина оказалась рядом с ведьмой. Развалины храма вызывали у Маноны нескрываемую скуку. Ничего удивительного: она же не рвалась сюда.
Ступали осторожно: каждый неловкий шаг мог что-нибудь опрокинуть. Казалось, накренившиеся колонны и повисшие в воздухе куски арок держатся на честном слове. Рован, достигший перекрестка, подавал им сигналы. Замок находился где-то неподалеку.
Аэлина обнажила Златинец. Ведьма вытащила свой меч.
– Все забываю спросить имя твоего меча, – сказала ей Аэлина.
– Рассекатель Ветра.
– Хорошее имя, – одобрительно цокнула языком Аэлина.
– А твой как зовут?
– Златинец.
Железные зубы сверкнули в усмешке.
– Так себе имечко.
– Упрек не ко мне, а к моему предку. Меч мне достался вместе с именем.
Ей было за что упрекать предков.
Проход вывел их к развилке. Путь влево. Путь вправо. И ни малейшего намека, какой ведет к центру храма.
– Ты пойдешь влево, – сказал ведьме Рован. – Если что-то найдешь, свистни.
Манона молча двинулась среди камней, воды и камышей. Чувствовалось, приказной тон ее рассердил, но она была не настолько глупа, чтобы препираться с Рованом.
Подумав о строптивости ведьмы, Аэлина улыбнулась. Ее левая ладонь скользила по выщербленным стенам. Кое-где сохранились остатки затейливой резьбы.
– Помнишь, когда на рассвете тебе явилась Мэла? – спросила Аэлина. – Что именно она тогда сказала?
– Чего ты вдруг спрашиваешь? – удивился Рован, мельком взглянув на нее.
У Аэлины колотилось сердце. Она ругала себя за трусость. Нашла время и место для подобных вопросов!
Рован схватил ее за локоть. Тело Аэлины было красноречивее слов. Он улавливал ее страх и боль:
– Аэлина.
Она взяла себя в руки. Здесь только камень, вода и вездесущие кусты ежевики. Больше ничего. Она повернула за угол.
Вот оно… искомое.
Рован забыл все, о чем собирался ее спросить. Они вышли в открытое пространство, окаймленное остатками стен и обломками колонн. В северном конце…
– Вроде добрались, – пробормотала Аэлина. – Это алтарь.
– Не алтарь, а сундук, – усмехнувшись, поправил ее Рован. – Там и крышка есть.
– Это и лучше.
Аэлина слегка пихнула Рована локтем. Да, да. Об остальном она скажет ему потом.
Сундук стоял на возвышении. Возможно, когда-то оно действительно было алтарем. Вокруг застыло серебристое, непроницаемое зеркало воды. Поди узнай, чтo скрывает дно. Аэлина обратилась к своей водной магии, но та была еще очень слаба, и гул магического пламени ее забивал.
Громко шлепая по воде, к противоположной стене вышла Манона. Она безотрывно смотрела на громадный каменный сундук под густым покровом водорослей и ползучих растений. Не спрашивая позволения, ведьма двинулась к возвышению. Осторожно, шаг за шагом.
– Не притрагивайся к сундуку! – крикнула ей Аэлина.
Манона молча посмотрела на нее и пошла дальше.
Аэлине не оставалось иного, как самой пойти туда же. Громко булькала вода под ногами. Дно было скользким. Такими же оказались и ступени. Рован держался на шаг позади.
Манона склонилась над крышкой сундука. Не прикасаясь к каменной поверхности, она вглядывалась в бесчисленные Знаки Вэрда, вырезанные на
