начистоту, но поборол искушение – вместе с искушением позвонить Джону Ливингстону.
А потом пожалел, что не поддался ему. Роботы не отозвались на его просьбы – ни телефонные, ни личные, когда он, уже почти в отчаянии, взывал к пропавшим, бродя по лесу.
Ну что ж, Йорам сказал, что роботы придут на обычное место завтра утром. А может, они уже там? Кэмпбелл подождал, пока машина Вермелена уедет вниз по проселку. Затем пошел по проселку сам.
Он вышел к повороту на обзорную площадку Адского кратера и взобрался по короткому крутому склону, намереваясь оттуда направиться к месту встречи. На гребне, опершись на перила с привинченной к ним табличкой с информацией об окрестных пейзажах, стоял высокий широкоплечий мужчина в новеньком походном облачении и при шляпе. Он посмотрел исподлобья на приближающегося Кэмпбелла.
– Доброе утро, – сказал тот. – Парк еще не открылся.
– Джон Ричард Кэмпбелл? Доброе утро, – незнакомец говорил с американским акцентом и протянул руку. – Я – Брайан Уокер.
Озадаченный Кэмпбелл поздоровался с ним и спросил:
– Вы из управления?
Брайан смешался на мгновение, затем улыбнулся.
– Да, но не из того, о котором ты подумал. Кэмпбелл наконец вспомнил его имя и отступил на шаг.
– Вы вчера были в церкви Священной Веры… Уокер кивнул.
– Тебе рассказал твой коллега Корнелиус? Мне показалось, что он мною живо заинтересовался. Подозреваю, он следил за мною вечером.
Сердце Кэмпбелла заколотилось в груди.
– Я попросил его понаблюдать за незнакомцами в церкви, только и всего. Я тревожился, – он замялся, махнул неопределенно рукой, – обо всем этом.
– И все? – Уокер прищурился. – Больше он никак не замешан?
– Замешан во что?
Уокер посмотрел по сторонам. Кэмпбелл, невольно подражая ему, – тоже. Вокруг – только деревья и папоротники. Внизу шипело и булькало озеро, из прохладной тени поднимался пар, на солнце кажущийся почти белым.
– Вермелен тебя не услышит, – сообщил Уокер. – Позвонить ему ты не успеешь, так что и не пытайся. Вокруг никого нет. Ближайший из твоих роботов в километре отсюда. Поверь, я могу покончить с тобой гораздо раньше, чем они доберутся сюда.
Кэмпбелла слова «твоих роботов» ужаснули больше, чем угроза.
– Я не понимаю, – сказал он, отступая еще на шаг. Уокер посмотрел на него насмешливо.
– Я объясню, – заверил он, рубанув ладонью. – Но сперва скажи мне: Вермелен вовлечен?
– Во что? – повторил Кэмпбелл, ощущая себя идиотом.
– В твои действия.
– Мои действия? – Джон рассмеялся. – Он даже не подозревает о моих… моих роботах. А вы откуда знаете?
– Разведка, – ответил Уокер сухо. – Ты считаешь, что всё чем ты тут занимаешься – это, гм, проповеди роботам?
– Ну да, – согласился Кэмпбелл. – Если их можно назвать проповедями, конечно.
– Оставим этот вопрос теологам. Дело в том, что твои роботы находятся или находились в контакте с тем, кто учинил переполох в Шотландии.
– Корнелиус не знает, – заговорил Кэмпбелл и, осекшись, глянул в упор на Уокера и резко спросил: – А вы-то чем занимаетесь?
Тот оперся локтем на поручень и благодушно ответил:
– Я работаю на правительство Соединенных Штатов. – Он развел руками. – Я говорю тебе об этом, поскольку сдается мне, ты не имеешь ни малейшего понятия, куда вляпался. А если имеешь, то понимаешь: твой единственный шанс выбраться – это сотрудничать со мной.
Кэмпбелл тряхнул головой, ощущая дурноту, ноги у него подкашивались.
– Сотрудничать в чем?
Уокер снисходительно, но благожелательно объяснил, на что ушло десять минут, по истечении которых Кэмпбелл посмотрел на агента широко раскрытыми глазами и спросил:
– Можете вы привести хоть одну причину, по которой мне стоит вам верить?
– Не могу, – ответил Уокер жизнерадостно. – Однако же сказано: праведный верою жив будет.[28]
14. Инженеры
В понедельник испортилась погода. В 7:20 Фергюсон и Хатчинс сидели в машине без опознавательных знаков в тридцати метрах от офиса «Ливингстон Инжиниринг». Лодырь скорчился на полу за передним сиденьем. Дождь хлестал по крыше из углеродного волокна, стекал по ветровому стеклу, сделанному из синтетического алмаза. Струйки сбегали чуть иначе, чем по обычному кремниевому. Фергюсон, отхлебывая кофе из картонного стаканчика, смотрел на размытые силуэты самолетов, вылетающих из облаков над головой, и думал о том, что старые просторные аэропорты ему нравились
