– Боюсь, что да, – ответил инспектор сконфуженно. – Но ведь…
– Обо мне не беспокойтесь! Я – натуральная черная дыра, вероятность утечки – битый ноль! Что попало – назад не вернется.
– Даже излучение Хокинга?
Форд рассмеялся.
– А вы знаете толк! Но и оно не выйдет. Чего нужно? Фергюсон вернул планшет, назвал модель и серийный номер.
– Хо-хо, – сообщил Гарри, вводя. – Армагеддон, мы идем к тебе… так и думал! Да. Ох. Ну-ну-ну…
Он снова пододвинул устройство к инспектору.
– Взгляните-ка.
Тот посмотрел – на акронимы, аббревиатуры и кодовые номера.
– Переведите!
– А-а, думаю, страничка полицейского отчета для меня тоже будет выглядеть тарабарщиной. Здесь сказано, что ваш храбрый тостер отправился на небеса, предуготованные компанией «Ханиуэлл».
– Что?
– Так, разберем шаг за шагом. Во-первых, тут сказано, что нашего героя немного стукнуло на поле боя. А точней, от него остались только пара искореженных манипуляторов и устойчивый к радиации мозговой чип. Этот жалкий ошметок потащил себя по полю, как… как оторванная рука взорванного робота, вот как. В общем, представьте: рядом грохочут танки, над головой вертолеты с истребителями, тактические ядерные заряды рвутся, как фейерверк у Сатаны на Четвертое июля.
– Там так и написано?
– Я слегка экстраполирую, – признался Форд. – В общем, пара изувеченных клешней как-то добралась до позиций Коалиции, там ее подобрали и швырнули в грузовик ремонтников. Отвезли в мастерскую Ирландского королевского полка, в тыл. Технари покачали головами, мол, не повезло бедняге. Для него война уже кончилась. А скоро она и вправду кончилась. За Атлантикой, в благословенной Божьей земле, попы всех мастей смущенно переминались и бормотали, что, наверное, они не так поняли строчку-другую из Писания. Но денежки слать надо как обычно – ведь нужно новое толкование, хе-хе. А наш дружок GBR-HLF-17-09, наш Семнадцатилетка – назовем его так, – отправился в Олдермастон, чтобы с него содрали все, что еще могло бух-бух, проверили, нет ли чего трефного, и уже безвредные обеззараженные останки переправили на фабрику «Ханиуэлл». И куда б вы думали? В Ливингстон, Западный Лотиан, не то чтобы совсем край света. Там наши инженеры тоненькими пинцетиками вытащили из калеки все пригодное к делу, непригодное швырнули в переплавку, а мозговой чип сунули в устройство для проверки. Прогнали через процедуры, их еще вполне заслуженно называют «тестовой батареей», а в ее составе есть, благодаря серии прискорбных инцидентов, и тест Тьюринга. И, представьте себе, оказалось, что в нашем Семнадцатилетке где-то во время эпического путешествия от поля боя до свалки проснулся разум, и он спросил про своего напарника-солдата. Ой.
– Это не смешно, – сказал Фергюсон. – Его напарник погиб.
– Понял. Ладно. В общем, инженеры, конечно, сумели успокоить нашего героя. Но встал вопрос: что с ним теперь делать? В большинстве случаев – насколько я знаю, практически всегда – великий момент пробуждения, сакральное «какого-хрена-я-тут-делаю-кто-в-меня-целится-упс-почему-он-стал- красным-пятном-и-это-сделал-я-о-нет-боже-о-нет» – случался в горячке боя, где-нибудь в разваленном переулке суннитского городка, в деревеньке друзов и тому подобных местечках. И случался он со здоровенными роборапторами или мощными киллдозерами, и для всех окружающих событие оборачивалось нехорошо. Травматически, я бы сказал. Поэтому народ торопится сунуть прозревших в менее опасные тела и приспособить к менее активной деятельности. Однако же странность в том, что линейка 2666 – новая, специально спроектированная с тем, чтобы удержать машинные мозги от самоосознания. Не получилось. И вот вам доказательство неудачи. Предполагалось, что наш Семнадцатилетка себя взорвет, а не поползет спасаться, как всякая разумная тварь. Короче, облом и конфуз. Линейку по-тихому отозвали, чипы отправили на тест Тьюринга, проваливших потихоньку сплавили в утиль. На руках у компании осталась пара десятков проснувшихся машинных мозгов, которых ой как не хотелось возвращать военным или отдавать копам, а сунуть под электромагнитную пушку и забыть о них раз и навсегда – не позволила совесть. Так что инженеры подключили чипы к виртуальной реальности, чтобы те позабавились и выучились общаться, пока люди обдумывают их блистательные перспективы. Время шло, электронные мозги мало-помалу начали скучать в одиночестве и вдруг принялись бомбардировать директора имейлами, требуя освобождения и права самим устраиваться в реальном мире.
В общем, электронные ребятки попали в конце концов на самое большое секретное шоу послевоенного времени, куда компании удалось протиснуться: на Атлантический лифт и солеты. А потом, как гласит хроника, они жили долго и счастливо, потому что – как следует из нескольких заботливо выправленных пунктиков контракта – они больше не наша головная боль. И на этой оптимистической ноте заканчивается наша с ними история.
Фергюсон моргнул и сделал глубокий вдох. Неужели Форд всегда так разговаривает? Неудивительно, что его сунули в этот закуток.
– То есть вы хотите сказать, что выслеживаемая мною машина превратилась во что-то вроде ропа, но работающего на частную компанию? – спросил инспектор. – И сейчас эта машина где-то в космосе?
– Именно.
– А выследить ее можно?
