– Нет! – закричал Блейд.
«Нет», – вторила тьма.
В борьбе он едва себя контролировал, но тут понял: невозможно выиграть у более сильного и быстрого противника. Поэтому Блейд выпустил свою тьму, позволив ей затопить каждую клеточку тела.
Зал исчез, как и все цвета, а Дьявол Уайтчепела бросился на Викерса.
Время будто замедлилось. Оставив Онорию в покое, Викерс замахнулся рапирой на Блейда, но тот увернулся, ощущая пролетевший мимо горла порыв холодного ветра. Край его собственной рапиры вошел в смятую грудную броню, словно в мокрый хлеб. Удар оказался такой силы, что герцог отступил.
Повернув запястье в рукояти, Блейд почувствовал, как расстегнулась броня на руке, и освободился от громоздкой ноши. После чего сбил Викерса на пол, не обращая внимания на хлынувший по телу горячий поток, когда кинжал противника снова вонзился меж ребер.
Где-то вдалеке кто-то кричал «Моя!», снова и снова. Блейд замахнулся и врезал кулаком по лицу герцога. Кровь вампира опалила кожу, как кислота, но эта мысль была далекой, и боль почти не воспринималась сознанием.
Тьма хотела только убивать, защитить то, что принадлежит господину. Кровь полилась по полу, темнее его собственной, но не совсем вязко-черная, как у вампира. Затем в месиве, в которое превратилось лицо Викерса, блеснула кость.
– Блейд! – Кто-то схватил Дьявола за запястье, и он с рыком развернулся, замахнувшись.
Онория застыла, сложив перед собой скованные руки в умоляющем жесте.
– Ты должен вернуться, – шептала она. – Оставь его.
– Я никуда не уходил, – холодно ответил Блейд.
Тело на полу перед ним представляло собой кусок искореженной плоти с перебитыми костями, а лица вообще не было. Господин почувствовал жжение на руках и озадаченно оглядел себя: весь в крови – черная вперемешку с серой.
Онория стиснула его ладонь. Бедняжка вся дрожала, и Блейд крепче сжал ее пальцы.
– Умоляю, они же не позволят тебе жить.
Он посмотрел на встревоженную публику. Хоть на ринге было опасно, никто не сбежал. Жажда крови победила страх, а металлогвардейцы, оцепившие круг, дарили зрителям иллюзию неуязвимости.
Блейд оскалился. Можно снести металлогвардейцев до того, как они успеют отреагировать. Просто надо…
Онория сжала его руку:
– Нет.
Он погладил ее по лицу, оставив пятно крови на щеке.
– Ты моя. Они пытались тебе навредить. – Тут внимание Блейда привлекло звяканье цепи, и в горле поднялся рык.
– Нет, – увещевала Онор, стиснув его руку и прижимая к своей щеке. – Викерс пытался мне навредить, но он мертв. И ты должен очнуться, иначе они убьют и тебя.
– Я могу прикончить их всех.
Неужели она не видит, как это просто? Они всего лишь распустившие хвосты павлины.
Онория замешкалась:
– Умоляю, ради меня.
Блейд неловко двинулся. Ему хотелось убивать, он только вошел во вкус.
– Омою эти стены кровью…
Онор сжала его лицо в ладонях, привлекая внимание к себе:
– Ради меня.
Ему не хотелось, но она настаивала.
– Ты истекаешь кровью, мне нужно позаботиться о твоих ранах, пока…
– Мне не больно.
– А мне больно их видеть.
– Только ради тебя, – согласился Блейд и, закрыв глаза, разыскал глубоко внутри жгучее пламя. Присутствие Онории помогло ему успокоить колотящееся сердце и темный голод. – Потому что я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала она.
При этих словах тьма исчезла из его разума, и Блейд открыл глаза, тут же скривившись от яркости цветов. Тело ныло, словно в нем сделали дюжину дырок. Он посмотрел на голубоватую кровь на своей одежде и полу.
– Хренов ад! – пробурчал Блейд, и его колени подогнулись.
