Том тяжело дышит, потом успокаивается. Оба молчат.
– Здесь глаза открывать нельзя, – тихо говорит Джулс.
– Да, я в курсе, – отвечает Том. – Сбоку дует. Открыто еще одно окно.
Так хочется снять повязку! Но в доме небезопасно.
– Раз залезли сюда, давай заберем все, что можно, – говорит Том.
На первом этаже почти ничего полезного нет. Том с Джулсом обыскивают кухонные шкафчики. Том обшаривает полки, находит батарейки. Потом свечи. Потом ручки.
– Пошли отсюда, – говорит он Джулсу, засовывая добро в сумку.
– А второй этаж?
– Мне здесь не нравится. А съестному место внизу, на кухне.
Ощупью, с помощью метел, они пробираются к двери, отпирают ее и выходят из дома. На улицу они не возвращаются, а по лужайке бредут к соседнему дому, на один дальше от своего убежища.
На втором крыльце процедура повторяется. Том с Джулсом стучат, громко объясняют, что им нужно, ждут и, не услышав изнутри ни шороха, разбивают окно. Теперь очередь Джулса.
Его кулак сталкивается с хлипкой защитной перегородкой. Джулсу кажется, что это картон.
– Здесь, может, кто и есть, – сообщает он шепотом.
Оба ждут реакции на шум, который подняли. Реакции нет. Том громко сообщает, что они соседи, что ищут собак, а взамен предлагают убежище. Ответа нет. Джулс убирает осколки, помогает Тому влезть в окно, влезает сам и поправляет картонную перегородку.
Дом они обыскивают с помощью метел. На это уходят часы. Спина к спине, Том с Джулсом машут метлами по кругу. Наконец убеждаются, что в комнатах пусто, окна закрыты и двери заперты. Том объявляет, что опасности нет.
Оба понимают, что случится дальше.
Дальше они снимут шлемы, повязки и откроют глаза. Уже много месяцев оба не видели ничего, кроме своего убежища.
Джулс освобождает глаза первым. Том слышит, как он расстегивает шлем, и делает то же самое. Поднимает повязку на макушку и, незащищенный, поворачивается к Джулсу.
– Готов?
– Готов.
Оба открывают глаза.
Однажды, еще мальчишкой, Том с приятелем залезли к соседям через незапертую дверь черного хода. Никакого плана, никакого замысла у сорванцов не было. Хотелось лишь проверить, получится ли. Получилось даже больше, чем они надеялись. Пришлось сидеть в кладовой и ждать, когда семейство отужинает. Когда наконец выбрались на свободу, приятель поинтересовался, как Том себя чувствует.
«Грязным», – ответил он тогда.
Сейчас Том открывает глаза в чужом доме и чувствует то же самое.
Это не его дом, но он в него забрался. Вокруг не его вещи, но он может их присвоить. Здесь жила семья. У супругов был ребенок. Том замечает игрушки. С фотографии на него смотрит мальчик. Светлыми волосами и ребяческой улыбкой он напоминает Робин. После того как дочь погибла, Тому о ней напоминает все – любая мелочь, любой пустяк. Сейчас в чужом доме он представляет себе жизнь неизвестной семьи. Как мальчик рассказывал родителям о том, что слышал в школе. Как отец читал первые сообщения в прессе. Как мать звала сына в дом. Как они вместе сидели у телевизора, смотрели новости и пугались. Как отец на глазах у сына пожимал руку матери.
Робин…
Домашних животных здесь, похоже, не держали. Нет ни игрушек, ни кошачьей лежанки, ни собачьего запаха. Но Том думает об отсутствующих хозяевах.
– Том, иди наверх, – говорит Джулс. – Я закончу здесь, внизу.
– Ладно.
У основания лестницы Том поднимает голову, вытаскивает повязку из кармана и завязывает глаза. Дом они проверили, только как заставить себя подняться на второй этаж с открытыми глазами?
Хорошо ли они проверяли?
Том поднимается, нащупывая дорогу метлой. Задевает плечом фотографии и вспоминает портрет Джорджа, висящий на стене в его нынешнем доме. Спотыкается, теряет равновесие, касается ладонями ковра. Встает. Сколько ступеней впереди! Кажется, он уже на крышу поднялся.
Наконец метла упирается в последнюю ступеньку. Мысли Тома отстают от метлы, и он снова спотыкается, теперь врезаясь в стену. На втором этаже тихо. Том опускается на колени, кладет метлу рядом, расстегивает сумку и ищет фонарь. Нашел!
