Мэлори.
– Двое детей… Представляю, через что ты сегодня прошла.
Голос Констанс звучит успокаивающе. Она говорит «сегодня», но обе женщины понимают, что речь о годах.
Они взбираются по склону. Тело Мэлори пульсирует от боли. Внезапно почва под ногами сменяется асфальтом. Это тротуар? Мэлори слышит негромкое постукивание.
– Что это?
– Ты о звуке? Это моя трость. Но она больше не нужна. Мы на месте.
Констанс стучит в дверь.
Судя по скрипу, открывается тяжелая металлическая дверь. Констанс заводит их внутрь. Дверь захлопывается.
Мэлори чувствует запахи, каких давным-давно не чувствовала. Запах еды. Свежеприготовленной еды. Запах опилок, словно здесь что-то мастерят. Она и звуки соответствующие слышит – негромкий гул, словно одновременно работают несколько механизмов. Воздух свежий. Гулкое эхо разносит каждое слово.
– Можно открыть глаза, – мягко предлагает Констанс.
– Нет! – кричит Мэлори, прижимая к себе Мальчика и Девочку. – Только не детям! Я первая!
К ним кто-то подходит. Мужчина.
– Господи! – восклицает он. – Мэлори, неужели это ты?
Мэлори узнает низкий сипловатый голос. Четыре года назад она слышала его на другом конце провода. Целых четыре года она решала, готова ли услышать его снова.
Это Рик!
Мэлори стягивает повязку и медленно открывает глаза, щурясь от белого света убежища.
Они в просторном фойе, залитом светом, таким ярким, что Мэлори хочет зажмуриться. Это огромная школа. Потолки высокие, купольные. Благодаря панелям освещения кажется, что находишься на улице. Стены до самого потолка завешаны досками объявлений. Вот столы. Вот стеклянные шкафы. Окон нет, но воздух свежий и бодрящий, как возле реки. Пол чистый, прохладный. Коридору с кирпичными стенами не видно конца. Мэлори поворачивается к Рику и читает в его морщинистом лице ответ на многие вопросы.
Глаза у него открыты, но смотрят в никуда. Серые, точно остекленевшие, они потеряли блеск много лет назад. Густые, давно не стриженные каштановые волосы не скрывают глубокий бледный шрам у левого глаза. Рик осторожно касается его, словно почувствовав взгляд Мэлори. У него посох – грубый, сделанный из узловатого сука.
– Рик, ты слепой, – говорит Мэлори, прижимая к себе детей.
Рик кивает.
– Да, Мэлори. У нас тут много слепых. Зато Констанс видит отлично. Успехи у нас колоссальные.
Мэлори не спеша оглядывается по сторонам. На рукописных баннерах отчеты о развитии поселения, на флаерах расписания медосмотров, графики текущих земледельческих работ, очищения воды, других занятий.
Взгляд падает на медные буквы на кирпичной арке.
«ШКОЛА ДЛЯ СЛЕПЫХ ИМЕНИ ДЖЕЙН ТАКЕР»
– Тот мужчина… – Рик делает паузу. – Тот, который оставил нам сообщение, с вами не приехал?
Мэлори чувствует, как подскакивает пульс, и с трудом сглатывает.
– Мэлори? – встревоженно окликает ее Рик.
– Нет, Рик, он с ними не приехал, – шепчет Констанс, коснувшись его плеча.
Мэлори отступает к двери, по-прежнему прижимая к себе детей.
– Он погиб, – холодно отвечает Мэлори, высматривая в коридоре других обитателей. Она не доверяет местным. Пока не доверяет.
Рик стучит посохом, приближается к Мэлори, тянется к ней.
– Мэлори, за эти годы мы связались со многими, хотя, возможно, их меньше, чем ты думаешь. Кто знает, сколько осталось живых? И сколько из них в твердом рассудке? Ты – единственная, кого мы ждали на реке. Естественно, сплавиться могли и другие, но после долгих размышлений мы решили, что голос Тома не только объявит тебе о прибытии, но и сообщит другим странникам, заблокированным шлюзом, что рядом цивилизация. Знай я, что Тома нет в живых, настоял бы на другом варианте. Прости меня, пожалуйста!
Мэлори присматривается к Рику. В его голосе звучит не просто надежда, а оптимизм. Такого она давным-давно не слышала. Зато на лице отпечаток стресса и усталости от жизни в новом мире. Четыре с лишним года назад так выглядели соседи Мэлори.
Рик и Констанс объясняют, как живет убежище. На полях выращивают картофель и тыкву, летом собирают ягоды, дождевую воду очищают. Мэлори слушает и вдруг видит за спиной Рика чью-то тень.
