Урфин хмыкнул про себя. В чем-то Баркас прав. Находясь здесь больше полугода, волей-неволей, а испытываешь определенные проблемы. Воспринимаешь мир чуток иначе, не как раньше. Даже если раньше тоже медом не казалось. Но все равно здесь очень уж сильно заставляло думать иначе. И действовать тоже.
– Кто-то здесь шел. – Баркас остановился. – И Чук его видел. Их.
Их, точно. Урфин, присев, рассматривал следы, отпечатавшиеся друг по другу на голом куске вылезшей из-под травы глины. Ох и не понравились они ему. Из-за новых протекторов еще не стершейся обуви. И трех размеров, явно бывших женскими… или детскими, ну, в край подростков. А с кем тут недавно цеплялся, а?
– Те самые туристы? – Баркас оглянулся на оставленные позади машины. – Чего ж ничего не сказал?
– У тебя паранойя, человек голова-колено. – Урфин встал, щелкнув коленным суставом. – Твою мать…
– Это тебе, чтоб не звездел про хороших людей чего не положено.
Вот такая вот правда жизни вольных бродяг. Ты говоришь правду, а в ответ прилетает неожиданно вспомнившее о травме колено.
– Так… – Баркас прижался к останкам пожарного «Урала». – Теперь серьезно, по-взрослому типа. Хватит время терять. Да, братишка?
– Не то слово. – Урфин, закрывая тыл, прикрылся обрубком давно помершего дерева. – Что видишь?
Баркас не ответил. Оно понятно. Много увидишь, когда вокруг вовсю туман, а они только что добрались до более-менее спокойного куска и решили сделать небольшой привал? Первый круг, как ни крути, не так страшен, как его изображают всякие фантазеры новостных каналов или фантасты. Хотя, конечно, для кого как. Может, они уже просто привыкли?
Урфин отогнал дурную мысль. Привыкнуть к Зоне? Это как привыкнуть, черт знает… к женщинам. Можно ли привыкнуть к женщинам, таким разным и непохожим? То-то, что и оно. Нельзя, в смысле.
Фу… а передохнуть стоило. Просто стоило, и все тут. Хватит корчить из себя крутых, куда там яйцам, сталкеров. Тем более нормальные бродяги всегда умеют считать предел усталости и знают собственные границы возможностей.
Когда они с Баркасом неожиданно стали шататься сюда вместе? Год? Где-то так. Хэт, сволочь выпендрежная, поспособствовал. Помирил как-то, выставив по пол-литра тяжело-спиртового на брата и рассказывая, путаясь, старые анекдоты. Вот они и сами не поняли, как этому молокососу удалось уболтать отправиться в ходку втроем. Но удалось, и не зря.
Сейчас бы чертов снобствующий эстет, все же упершийся в Ирландию, им точно пригодился. Тут Урфин не спорил даже с самим собой. Пацан оказался что надо, с норовом, с характером и с упорством. А ссора та? Было, да быльем поросло. Да и скучно без него порой, чего там.
– Чет не то… – Баркас ворчал. – Тихо.
Это да-а-а… Что-то здесь не так, если спокойно. Подозрительно, больше никак и не скажешь. Не заметно проблем? Жди подлянку. Да такую, что ноги бы успеть унести. Зона, сука злая, любила повеселиться над пушечным мясом, лезшим к ней бесстрашно и постоянно. Слабоумие и отвага, мать их, основной девиз всей шатии-братии, кормящейся с мертвого Питера. Слабоумие и отвага.
– Мы с тобой планировали двинуть к Привалу, так? – Баркас не отрывался от бинокля. – Урфин?
– Именно. А что тебя напрягает?
– Прямая открытая дорога, брат. Прямо до Парка. Ни души, ни хрена. Гладко и сладко, мать ее…
Урфин матюгнулся. Практически вежливо и интеллигентно. Сразу в Зоне сильно ругаться не стоит, все же дама. «Гладко-сладко» от Барка есть просто плохо. Потому как напарник такую фишку просекает на раз. Как хорошая собака-сапер тринитротолуол за полкилометра. Ну, может что и меньше, какая разница? Раз дружище чем-то обеспокоился, то есть чем. Он и сам-то, грешным делом, такой же.
А кто говорил о легком рейде? Никто не говорил. Это Зона, дружок, здесь «легко» равняется «мертв». Как правило.
Точка у них простая: Невский, самый его конец. Сложно, не отнять. Но игра стоила свеч, даже если те привезены из Ватикана и ручной работы для самого Папы. Кусок можно отхватить сразу, а это ли не мечта?
Только вот добраться туда за запросто живешь не получится. И выход из положения прост: идти на поклон к Копатычу. Сколько старый хитрый черт возьмет за проведение двух сталкеров через город, думать не хотелось. Много попросит, к гадалке не ходи. Но и черт бы с ним, если разобраться, лишь бы добраться относительно быстро и спокойно.
Потому думали двинуть по обычному маршруту, срезав у Парка, передохнув там и, если что, там же заночевав. Но Баркас, прозревая время и пространство, угрюмо вещал о чем-то нехорошем, прятавшемся в тишину и спокойствие. Отсюда вывод: стоит думать о втором варианте. Он подлиннее, не так удобен, но к метро доведет. Как раз к необходимой станции, к веренице скелетов маршруток, до Прорыва возивших пассажиров в Пулково, к «Макдаку», облюбованному Красными. И к «Московской», откуда до базы Копатыча рукой подать.
– Чуешь? – совсем угрюмо поинтересовался Баркас. И втянул воздух.
– Ага.
В воздухе пахло гарью. Ощутимо пахло недавним сильным пожаром. Но ни хрена не оказалось видно. Немудрено, в такой туман-то, да еще в рассветной мгле.
