Это друг заметил верно. Урфин покосился под окно, на уже поднявшуюся жесть-траву и разозлился еще больше. Сукины дети, увели из-под носа пацана и думают, что им ничего за это не будет. Будет, мать вашу. Бродяги, если они настоящие и честные, своих ни хрена не бросают.
Снаружи, грохоча и посверкивая, над округой грохотала Буря. Выросшая из крохотной черной малышки, шевелившейся поутру над Заливом, до огромной и тяжеленной бабищи-вахтерши. Таких гвардейских статей, что Урфину оставалось только присвистнуть, оценивая всю красоту, ждущую их, если не успеют все сделать быстро.
– Лишь бы не началось, пока мы след нормально не найдем. – Баркас матюгнулся. – Разойдется, и все, поминай как звали мальчугана.
– Фига, – тяжело бросил Урфин, – найдем. Не зря Зона нам его подкинула.
– Кто спорит, братишка? Я вот не спорю. Пошли, а то сейчас скоро жахнет так жахнет.
Жахнет… Жахнет это херня по сравнению с уже замеченными Урфином неприятностями, ползучими и прыгающими. Каждой из них хватит на любого из двоих людей, решивших благородно выполнить до конца человеческий долг. Да еще как хватит.
След вел в нужную им сторону. Только идти по нему оказалось сложнее, чем думалось. Бомжи не такие умные, как буги, но и им хитрости не занимать. Совершенно. Петлять и сбивать с толку сволочи умеют хорошо.
Да и Буря… Эта паскуда сейчас так спокойно им подгадит, только держись. Чудовище, черно-сизое, лилово-алое по краям, ползло вперед все увереннее и неотвратимее. Посверкивало изнутри заранее заготовленными ломаными рогами молний, грохотало безумием пока сдерживаемых порывов локального урагана. Трещало выпускаемыми наружу голубовато-мертвенными и прекрасно-смертельными шариками-огоньками святого Эльма. Порождение Зоны, кажущееся порою страшнее собственной матери и хозяйки.
Любая аномальная ловушка с Бурей становилась сильнее и агрессивнее. «Микроволновки» радовались ей, как телята мамкиному молоку. Единственный источник подзарядки электрических капканов придавал снулым и почти заснувшим медузам адский пинок для бодрости.
Тут и там искрили неожиданно выросшие полуживые пузыри, наполненные ярящимися ваттами и вольтами, так и тянущимися к живому теплу. Скорость, выносливость, радиус, сила поражения… «микроволновки» любили Бурю куда больше, чем, скажем, сам Урфин любил девчушек из подтанцовки в «Солянке». А их он любил всей черной половиной своей угрюмой души.
Под волнующейся жесть-травой перекатывались раскаленные ало-черные огромные шишки «бенгалок». Подпрыгивали, потрескивая концентрированным напалмом, прожигающим даже сталь. Замирали, гудя и нагревая воздух перед следующим рывком. Превращали и без того нервную прогулку в пробежку по минному полю.
Баркас петлял, замирая и разглядывая землю под ногами. Урфин, карауля аномалии, немного отдыхал. Напарник пер вперед со странно высокой скоростью. Как будто в нем неожиданно проснулись родительские чувства и рыжий Уизли не просто найденыш. Хотя, врать себе не стоило, что-то такое же шевелилось и у самого Урфина.
Да не место здесь ребенку. Пусть у того и у самого дети вполне готовы появиться, стоить захотеть. Пацан, он и есть пацан. Вытащить его из утробы суки Зоны вполне правильная задача для нормального мужика. А себя с Баркасом Урфин другими и не считал. Вот и пер за другом, стараясь не пропустить ни малейшей мелочи, грозившей лысому.
Буря рокотала в паре километров, выстилая под собой мусорный шлейф, поднятый воздушной юбкой. Изредка с ее стороны доносился чуть другой грохот. Буря добиралась до умирающих домов, складов, гаражей и торговых центров, крушила и втягивала в себя. Дождь из граненого битого стекла, острой деревянной щепы и поблескивающих кромками разрывов железа… приятный сюрприз для поисков. Этакий дополнительный бонус, чтобы жизнь медом не казалась.
Зона хохотала над ними, перекатывая смех раскатами грома внутри жутко набухшей гневом тьмы. Густые черные разрывы, соединенные воедино, вспыхивали уже начинавшими бить по земле разрядами, порой раскрашивая окрестности рапидом. Серебро жахало, долбя по ушам воздушными залпами, заставляло замирать и потом гасло, напрягая уже глаза, рыскающие вокруг и под ногами. Светофильтры маски справлялись через раз, не успевая за мгновениями, порождавшими жутковатые салютные отблески вокруг.
Чертова хозяйка Питера веселилась, заставляя сталкеров уже в который раз задумываться над собственными поступками и их правильностью. Только полный дурак с теми самыми «безумием и отвагой» сунется искать потеряшку, упертого местными, знающими здесь каждый сантиметр. Только идиот, идущий по жизни с белыми рыцарскими цветами, сунется в самое начало Третьего круга во время раскатов Бури.
Ну, значит, так и есть. Они с Баркасом и идиоты, и дураки, и хоть кто еще. Потому что назад поворачивать не оказалось никакого желания. Или ломиться вперед, к Привалу, пока есть хотя бы какая-то надежда на поиск. Хрена, мать, выкуси. И смотри не подавись. Ты же знаешь… раз-два-три- четыре-пять… злобный Урфин вышел поиграть и поискать. Это твои детишки скоро могут стать фаршем. Дайте ему до них добраться. Урфин ухмыльнулся, ухватив за самый кончик свое любимое боевое безумие. О да, этого ему сейчас не хватает для полного счастья.
Баркас остановился. Выпрямился. Чуть качнул головой. Твою мать…
– Пропал?
Баркас не обернулся, просто кивнул.
– Трава выпрямилась. И тут не грунт, а подошва прямо. Гладкая, твердая. Нам с тобой, братишка, надо бы отсюда убраться. До окраины добрались
