– вот это легко. Баркас мог с закрытыми глазами влезть в железные потроха и воскресить любимую пукалку Урфина. Теперь вот…
– Молодец. – Не похвалить выглядело бы нехорошо. – Дай проверю.
Работает, надо же. Никогда бы не поверил, что эта сопля вот так просто сделает вроде бы помершую электронику. Век живи, век удивляйся.
– Ты по сторонам смотри. – Урфин покрутил головой. Щелкнул анализатором, тут же разбросавшим вокруг волны разных диапазонов. – Не должны вроде носа казать, но мало ли…
– Кто?
– Что кто? А, носа… Котозавры. Их тут страсть как много. Как сметаной намазано. Хотя в нашем случае скорее свежей печенкой.
– Нашей?
Урфин покосился на него. С уважением, чего уж. Соображает пацан.
– Да.
– Обычные кошки?
Хотелось даже хохотнуть. Обычные кошки в Зоне? Ну, повеселил, салага.
– Не пропустишь, не переживай. Увидишь, кричи и деру вперед. Вон к тому перекрестку. А там будешь прикрывать, если что. Или просто отстреливаться до последнего. Бегают они будь здоров. И по деревьям скачут, как горные козлы по скалам.
Уизли поежился. Было с чего. Увиденного здесь ему хватило понять: не врет ведущий. И если говорит о котозаврах, жди саблезубых тигров, не иначе. Но вот тут ему придется огорчиться. Как раз-таки кошки если подросли, то ненамного. И полысели. Все до единой, мать их, превратились в уродливых сфинксов.
Деревья росли по Гагарина повсюду. Только немного поменялись. Совсем чуток, став уродливее, зеленее и гуще. С длинными ветками, почти смыкающимися порой над головами. Почему их до сих пор обходила стороной «слизь»? Потому как Зона велела. И весь ответ.
Шаг, шаг, шаг… Привычно, опять, снова. Пустота мертвого города. Жуть любого района, не только старых. В его тишине, мягко обкладывающей со всех сторон, стоит зайти глубже. Вороний грай не в счет. Он как та же тишина. Или как щелчки часового механизма в квартире. Есть всегда, но не замечаешь. А стоит вдруг замолчать, сразу слышишь. Потому как… Без него все совсем плохо.
Тишина Питера вязкая, тягучая, пронизывающая холодным клинком резкого ветра. Шелестит низко стелющимися по пустым дорогам и улицам остатками людей и их жизней. Как? Да все просто. Люди и их жизни всегда оставляют куда более настоящие следы, чем им кажется.
Оставленный город не хотел быть пустым. Не выпускал с улиц остатки людей. Шелестел старыми грязными пакетами. Грохотал едва держащимися тележками супермаркетов. Шуршал тряпками билбордов. Стучал костяными звуками черепов. Город жил воспоминаниями. И ненавидел людей, не вернувшихся в него и ворующих кусочки своей же прошлой жизни. Просто город считал прошлое только своим. И теперь у него появилась подруга. Опасная. Злая. Стервозная. Страшный дуэт.
– Это…
Урфин посмотрел на Уизли. А Уизли смотрел назад. Туда, откуда они пришли. На мерно идущую позади фигуру. Огромную, одетую в длинный плащ и в маске из человеческих скальпов.
Урфин выпятил бороду. Перевел взгляд на Уизли и его оружие. На свое. И покачал головой.
– Бежим, парень. Просто бежим. Но смотрим под ноги.
Слева, из-за остатков кустов, прикрывающих дома, донеслось низкое горловое мяу. Уизли вытаращил глаза. Верно, парень. Беда не приходит одна. А теперь… рвем когти.
Серые стремительные силуэты замелькали с боков сразу, как они рванули с места. Неслись параллельно, пока не приближаясь. Сволочная жизнь! Оглядываться Урфин не торопился. Кром не побежит. Он спокойно доберется до них, если так выпадут игральные кости, выточенные из бедолаг, не ушедших от здоровяка. Это Зона, здесь удача всегда важна.
Кошки неслись по земле, прыгали по веткам. Хоть что-то хорошо. Если серые бестии несутся прямо по остаткам газона, «слизи» нет. Мутанты чуют ее издалека. И никогда не сиганут прямо в ее невидимую и огромную пасть. Только Урфину от этого было ни жарко, ни холодно.
Уизли, пыхтя, старался не отставать. Молодой, а дышит прямо как он сам. Ходить на физкультуру в школе надо, молодежь! Тогда бы не пришлось харкаться, как верблюду, пробежав от силы метров триста. Бегом, бегом, парень!
Стрелять пришлось. Сбивать лысое зубастое и завывающее чудище, скакнувшее первым. Раззявив резиновую пасть и выпустив не зубы, хрена… рыбацкие крючки на белугу. АС стукнул тремя «подарками», сбив почти неуловимую мишень. Плеснуло то ли кровью, то ли половиной кошки, еще живой. Но не долго. Коллеги начали драть бедолагу на подлете, поймав втроем падающую тушку.
Ноги топали по асфальту, несли к спасительном доту. Нужный холм, торчащий из газона, становился все ближе. Кром позади? Кром не торопился, превратившись в далекий силуэт. Это хорошо, ох и хорошо! Бежим, Уиз…
Всплеск перед глазами. Всеми цветами радуги и во все стороны. Гул. Сильнее. Круги красного, крутятся-крутятся-крутятся… твою мать…
Жизнь вернулась чуть раньше рассудка и памяти. Урфин приоткрыл один глаз, покосился перед собой.
