Пол. Старый. Из досок, крашенных краской. Не из досок. Это ж паркет… а его краской. Ну не идиоты?
Так… что это было? Как он сам? Как-как… чем-то спеленали, хотя и не полностью. Руки… точно, руки за спиной. Втянем воздух, может, он что подскажет. Кто, где, как…
Ох, мама, как фигово-то…
Урфин потряс головой. Перед глазами все прыгало. Сосредоточиться пока не получалось. Ни боли, ни запекшейся крови. И такая вот штука… прямо калейдоскоп какой-то. И что тогда? Суггестор. Только слышал про опытные образцы. Вырубающие на расстоянии каким-то, мать его, излучением. Офигенно.
– Пришел в себя?
Экий уверенный голос. Хотя так даже лучше. Не придется пытаться обмануть кого-либо и делать вид, что в отключке. Урфин сел. Перекатился, подняв тело мускулами бедер и спины. Руки ему стянули, заведя к пояснице. Дела…
Голос женский и уверенный. Чудесно. Интересно, и кто это? Урфин подавил желание сильнее мотнуть головой. Чего он, мерин какой, что ли? Трясти башкой и грустно шевелить губами – это к ним.
– Пришел…
Конечно, пришел. Не пришел бы – не сел. Так… кто и что у нас тут?
– Вы б меня хоть удивили чем-то, что ли, мать вашу… – Урфин покопался в носоглотке и харкнул. Не сплюнул, а именно харкнул. Тягуче, презрительно и все такое. А как еще, нахрен, следует показывать врагам, что не боишься? Даже если внутри все сжалось, внизу все втянулось и жутко морозно посередке от растекающегося адреналина?
Покрутил головой и вздохнул. Но про себя, чтобы не показать вида. Какого вида? Что его проняло и он все же боится. Есть с чего, вернее, с кого.
Главгиена, сидя нога на ногу в продавленном кресле, послала ему воздушный поцелуй. Здрасьте вам, мамаша командир, век бы не видел.
– Ну, сучонок, попался?
– И тебе не хворать. – Урфин покосился вокруг, отыскивая Уизли. Подумал про еще один смачный признак презрения, но не стал. Что-то подсказывало о глупости и пустом нарезании понтов. – Чего надо?
На самом-то деле он прекрасно понимал ответ на вопрос. И немного жалел самого себя. Авансом. Отыскивая Уизли, насчитал двух Гиен в комнате. И если судить по звукам из-за двери, там топталось не меньше трех. Прекрасный расклад для спасения самого себя. Справится, то прям супергерой. Точно, так и есть.
– Ты ж прекрасно все понимаешь, – протянула Главгиена. – Не валяй комедию. Ты просто скажи, как желается помереть. Быстро или помучиться?
– Быстро.
– Не угадал, – хихикнула она, – этого план не предусматривал. Есть еще вопросы?
Урфин кивнул. Да, вопрос имелся. Даже два.
– Слушаю.
– Есть чего нормальное покурить?
Главгиена мотнула головой в его сторону. Сигарета оказалась так себе, но все лучше, чем ничего. Курить, правда, со связанными руками не очень удобно. Но ничего, это он как-нибудь переживет.
– Второй вопрос, думаю, на кой оно мне надо и как договоримся? – совершенно не конструктивным тоном проворковала дама в кресле, положив на колени какую-то стальную и страшную приблуду с острыми гранями и зубчиками. – Да?
– Фига, – пришлось почти мычать, но сигареты он не потерял. – Как довезли?
– О, какой своевременный вопрос, твою за ногу! – Главгиена трепыхнула ресницами, картинно закатив глаза. – Самое то перед лютейшей смертью и оскоплением. Заинтересовала перспектива?
– Чуть меньше вопроса.
– Ты меня разочаровываешь! – Она стукнула ножкой. Хотелось бы сказать изящной, но как определить степень изящности через туго затянутые берцы армейского ботинка?
– Ничего не поделаешь. Мне тупо не нравятся женщины твоего типа. Вот и говорю правду. Не лью в уши. Цени, мне ведь жалко твои не самые красивые ушки. Они такие милые, прямо чебурашка.
– И почему тебе их жалко? – медово-протяжно-опасно пропела Главгиена.
Урфин оскалился. И в первый раз за последний месяц порадовался дырке на месте двух передних зубов. Так смотрелось куда брутальнее. Прямо скотство какое-то.
– Лапши много. И постоянно. Деформируются, врагу не пожелаю. Ими же и так можно ворон пугать, а уж тогда…
Он скорчился на полу, лихорадочно умудряясь и втянуть воздух, и блевать. Одновременно. Влупила ему крепко, с оттяжечкой, да и носки с набойками. Ой, мама, роди меня обратно, думалось Урфину, как же больно…
