одной Вхагар принцесса еще могла надеяться на победу, ибо Красная Королева была стара, коварна и опытна в битвах. Против двоих же, Вхагар и Солнечного Огня, ее судьба была предрешена. Драконы яростно сшиблись в тысяче футов над полем боя. В воздухе взрывались и распускались столь яркие сгустки пламени, что позже люди клялись, будто небеса усыпало множество солнц. Багровые челюсти Мелеис сжались на золотой шее Солнечного Огня, но лишь на миг – ибо с высоты в драконов врезалась Вхагар. Всех трех зверей кубарем понесло вниз. Они ударились оземь с такой силой, что с зубчатых стен Грачиного Приюта в полулиге от места падения посыпались камни.
Те, кто оказался излишне близко к драконам, не выжили, дабы поведать хоть что-то. А те, что стояли дальше, ничего не могли узреть из-за дыма и огня. Прошли часы, прежде чем пожар угас. Но из оставшегося пепла невредимой поднялась только Вхагар. Мелеис испустила дух, ибо разбилась при падении, и на земле ее изорвали в куски. А Солнечный Огонь, сей великолепный золотой зверь, остался с полуоторванным от туловища крылом. Его царственный всадник изломал ребра и бедро; половину тела Эйгона покрыли ожоги, а более всего пострадала левая рука: драконий огонь жег столь горячо, что металл королевской брони вплавился в плоть.
Тело, которое сочли принадлежавшим Рейнис Таргариен, отыскали позже рядом с останками ее дракона, однако оно настолько почернело, что с уверенностью опознать в нем принцессу не возмог бы никто. Любимая дочь леди Джослин Баратеон и принца Эймона Таргариена, верная жена лорда Корлиса Велариона, мать и бабушка, Почти Королева без страха жила и умерла средь огня и крови, будучи пятидесяти пяти лет от роду.
Восемь сотен рыцарей, оруженосцев и простых ратников также расстались с жизнью в тот день. Еще сотня погибла спустя малое время, когда принц Эймонд и сир Кристон Коль взяли Грачиный Приют и предали смерти его гарнизон. Голову лорда Стонтона доставили в Королевскую Гавань и водрузили над Старыми воротами... но именно голова драконицы Мелеис, провезенная по городу в телеге, заставила толпы простого люда смолкнуть в благоговейном ужасе. Тысячи людей позже бежали из Королевской Гавани, пока вдовствующая королева Алисента не повелела наглухо запереть городские ворота.
Король Эйгон II не погиб, хотя ожоги причиняли ему столь сильную боль, что поговаривают, будто он молился о смерти. Его доставили в Королевскую Гавань в закрытых носилках, дабы сокрыть тяжесть ранений. Его милость не поднимался с постели весь остаток года. Септоны молились о нем, мейстеры поили его снадобьями и маковым молоком, но Эйгон спал девять часов из десяти, просыпаясь лишь дабы принять скудную пищу и заснуть вновь. Никому не дозволялось тревожить покой короля, за исключением его матери, вдовствующей королевы, и десницы, сира Кристона Коля. Супруга так ни разу и не попыталась навестить его – настолько поглотила Хелейну пучина собственного горя и безумия.
Дракон короля, Солнечный Огонь, был излишне велик и тяжел для перевозки, а сам не мог взлететь из-за поврежденного крыла. Он оставался в полях за Грачиным Приютом и ползал по пепелищу подобно огромному золотому змею. Первое время он кормился обгоревшими телами погибших. Когда с ними было покончено, люди, оставленные сиром Кристоном для охраны, стали приносить дракону овец и телят.
– Теперь вам должно править королевством, пока ваш брат не окрепнет достаточно, дабы принять корону вновь, – сказал десница принцу Эймонду. И сиру Кристону не понадобилось повторять дважды. Так одноглазый Эймонд Убийца Родичей завладел железной с рубинами короной Эйгона Завоевателя.
– На мне она смотрится лучше, нежели когда-либо на нем, – объявил принц. Впрочем, Эймонд не стал присваивать титул короля, он лишь нарек себя Защитником Державы и принцем-регентом. Сир Кристон Коль остался королевским десницей.
Между тем семена, посаженные Джекейрисом Веларионом во время его полета на север, начали приносить плоды: в Барроутон, Белую Гавань, Винтерфелл, Систертон, Чаячий Город и Лунные Врата стекались воины. Стоило им соединиться с силами речных лордов, что собрал у Харренхолла принц Деймон – и даже мощные стены Королевской Гавани могли бы и не сдержать их, как предостерегал сир Кристон нового принца-регента.
Бесконечно уверенный в своей воинской доблести и в мощи драконицы Вхагар, Эймонд жаждал дать неприятелю бой.
– Потаскуха на Драконьем Камне не угроза, – говорил он. – Не более, нежели Рован и те изменники в Просторе. Мой дядя – вот опасность. Стоит Деймону сгинуть, все глупцы, выступившие под знаменами нашей сестры, разбегутся по своим замкам и более нас не потревожат.
Восточнее Черноводного залива, у королевы Рейниры, дела также обстояли неважно. Смерть сына Люцериса стала сокрушительным ударом для женщины, и без того надломленной вынашиванием, схватками и рождением мертвой дочери. Когда весть о том, что принцесса Рейнис пала, достигла Драконьего Камня, королева рассорилась с лордом Веларионом – тот винил Рейниру в гибели супруги.
– На ее месте надлежало быть вам! – кричал Морской Змей на ее милость. – Стонтон посылал к вам! Вы же предоставили отвечать моей жене и запретили своим сыновьям присоединиться к ней!
Ибо все в замке знали, как рвались принцы Джейс и Джофф лететь на своих драконах в Грачиный Приют с принцессой Рейнис.
И тогда, в конце 129 года после З.Э., с лучшей стороны показал себя Джейс. Сначала принц вернул в их ряды Лорда Приливов через назначение его десницей королевы. Вместе с лордом Корлисом Джейс принялся обдумывать захват Королевской Гавани.
Памятуя об обещании, что он дал Деве Долины, Джейс повелел принцу Джоффри вылететь на Тираксесе в Чаячий Город. Манкан предполагает, что в основе такового решения лежало желание Джейса держать брата подальше от сражений. Сие не пришлось по душе Джоффри, ибо он был полон решимости показать себя в битве – и неохотно согласился лишь после разъяснений, что его посылают защищать Долину от драконов короля Эйгона. В сопровождающие ему определили Рейну, тринадцатилетнюю дочь принца Деймона от Лейны Веларион. Известная по городу своего рождения как Рейна из Пентоса, девочка не являлась драконьей всадницей, поскольку ее дракончик умер при рождении несколько лет назад. Однако Рейна привезла с собой в
