отправить ворона на Драконий Камень – известить принцессу Рейниру о кончине ее отца. Возможно, ее милость королева изволит написать послание, дабы смягчить сию горестную весть несколькими словами соболезнования? Далее, о смерти короля всегда объявляют колокольным звоном – за сим кому-то надобно проследить, и, конечно, нам надлежит начать приготовления к коронации королевы Рейниры...
Сир Отто Хайтауэр оборвал его:
– Все перечисленное должно отложить, – заявил он, – пока не разрешится вопрос престолонаследия.
Будучи десницей, сир Отто был полномочен говорить голосом короля, даже восседать на Железном троне в его отсутствие. Визерис даровал ему право властвовать над Семью Королевствами, и власти сей предстояло длиться «до той поры, пока не будет коронован наш новый король».
– Пока не будет коронована наша новая королева, – язвительно ввернул лорд Бисбери.
– Король, – возразила королева Алисента. – По справедливости Железному трону должно перейти к старшему законнорожденному сыну его милости.
Последовавший за тем спор продолжался всю ночь до рассвета. Лорд Бисбери выступал от имени принцессы Рейниры. Престарелый мастер над монетой, служивший королю Визерису в течение всего правления последнего, а до того и деду Визериса, Старому королю Джейхейрису, напомнил Совету: что Рейнира старше своих единокровных братьев; что в ней больше крови Таргариенов; что покойный король сам избрал ее своей наследницей; что Визерис неоднократно отказывался изменить порядок престолонаследия, невзирая на мольбы королевы Алисенты и ее зеленых; что сотни лордов и ленных рыцарей в 105 году после З.Э. склонились перед принцессой и торжественно поклялись защищать ее права.
Но сии слова разбились о глухую стену. Сир Тайленд указал, что многие из лордов, поклявшихся защищать право наследования принцессы Рейниры, уже давно скончались.
– Прошло двадцать четыре года, – сказал он. – Сам я подобной клятвы не приносил – в то время был еще ребенком.
Железный Посох, мастер над законами, сослался на Великий совет 101 года, и выбор Старого короля в пользу Бейлона, а не Рейнис в 92 году, затем пространно рассуждал об Эйгоне Завоевателе и его сестрах, и о священной андальской традиции, по которой права законнорожденного сына всегда выше прав всего лишь дочери. Сир Отто напомнил им, что супруг Рейниры – не кто иной, как принц Деймон.
– Мы все знаем его натуру. Несомненно, как только Рейнира сядет на Железный трон, править нами будет Деймон, король-супруг еще более неумолимый и жестокий, нежели когда-либо был Мейгор. Не сомневаюсь, что мне первому отрубят голову, но ваша королева и моя дочь вскоре последует за мной.
Деснице вторила королева Алисента:
– Они не пощадят и моих детей, – объявила она. – Эйгон и его братья – законнорожденные сыновья короля, обладающие большими правами на престол, нежели ее выводок бастардов. Деймон отыщет какой-нибудь предлог предать смерти всех. Даже Хелейну с ее малышами. Нельзя забывать, что один из сих Стронгов лишил Эймонда глаза. Верно, в то время он был мальчиком, но из мальчика вырастает мужчина, а бастарды по натуре своей суть чудовища.
Высказался и сир Кристон Коль. Он напомнил Совету – если принцесса примет власть, после нее будет править Джекейрис Веларион:
– Да спасут Семеро сие государство, если мы посадим бастарда на Железный трон!
Он говорил о распутстве Рейниры и бесчестии ее супруга:
– Они превратят Красный замок в бордель. Ничья дочь не будет в безопасности, ничья жена. Даже мальчики... мы знаем, кем был Лейнор.
Нет записей о том, что во время сих споров лорд Ларис Стронг вымолвил хотя бы слово, однако в том нет ничего необычного. Хоть и бойкий на язык, когда надобно, мастер над шептунами берег свои слова, ровно скряга – монеты, предпочитая не говорить, но слушать.
– Если мы поступим так, сие неизбежно приведет к войне, – предупредил совет великий мейстер Орвиль. – Принцесса не станет покорно стоять в стороне, и у нее есть драконы.
– И друзья, – объявил лорд Бисбери. – Люди чести, которые не забудут обетов, принесенных ей и ее отцу. Я стар, но не настолько, дабы смиренно сидеть здесь, пока подобные вам замышляют украсть принадлежащую ей корону.
Сказав так, он встал, дабы выйти вон.
Но сир Кристон Коль толкнул его обратно в кресло и рассек ему горло кинжалом.
Таким образом, первая кровь, пролитая в Танце Драконов, принадлежала лорду Лиману Бисбери, мастеру над монетой и лорду-казначею[3] Семи Королевств.
Никаких иных возражений после его смерти не последовало. И остаток ночи прошел в обдумывании коронации нового короля (все согласились, что дело должно совершить быстро) и составлении списков возможных союзников и предполагаемых противников на тот случай, если принцесса Рейнира откажется признавать восшествие Эйгона на престол. То, что принцесса в ожидании родов безотлучно пребывала на Драконьем Камне, давало зеленым королевы Алисенты преимущество: чем долее Рейнира пребудет в неведении о смерти короля, тем позднее она начнет действовать.
– Может быть, шлюха помрет родами, – сказала королева Алисента.
Ни один ворон не вылетел той ночью. Ни один колокол не зазвонил. Слуг, знавших о кончине короля, отправили в темницы. На сира Кристона Коля возложили обязанность взять под стражу оставшихся при дворе «черных»: тех лордов и рыцарей, кто мог склониться на сторону принцессы Рейниры.
