– Твоя цель – добиться руки одной из дочерей лорда Баратеона. Сгодится любая из четверых. Очаруй девушку и заключи брак, и лорд Боррос предоставит твоему брату штормовых лордов. А если подведешь...
– Я не подведу, – хвастливо ответил Эймонд. – Эйгон получит Штормовой Предел, а я – девицу.
Ко времени отбытия принца Эймонда смрад из опочивальни покойного короля растекся по всей крепости Мейгора, и множество диких историй и слухов разошлось по двору и замку. Темницы под Красным замком поглотили столь многих людей, заподозренных в неблагонадежности, что исчезновениями заинтересовался даже верховный септон. В письме, присланном из Звездной септы Староместа, он вопрошал о некоторых из пропавших. Сир Отто Хайтауэр, наидотошнейший из людей, когда-либо занимавших пост десницы, желал для приготовлений большего времени, но королева Алисента понимала, что откладывать далее нельзя. Принц Эйгон устал от скрытности.
– Король я или нет? – вопрошал он свою мать. – Если король, то коронуйте меня.
Перезвон колоколов, возвестивший завершение правления, раздался на десятый день третьей луны 129 года после З.Э. Великому мейстеру Орвилю наконец дозволили разослать воронов, и черные птицы поднялись в воздух сотнями, неся известие о восшествии Эйгона на престол во все отдаленные уголки королевства. Послали за Молчаливыми Сестрами, дабы подготовить тело к сожжению. Всадники на бледных конях понесли весть людям Королевской Гавани, возглашая:
– Король Визерис мертв, да здравствует король Эйгон!
Услышав те крики, одни приветствовали их, другие плакали, но большая часть простонародья глядела молча, сбитая с толку и настороженная. А время от времени раздавались голоса, восклицавшие:
– Да здравствует наша королева!
Тем временем шли спешные приготовления к коронации, местом проведения которой избрали Драконье Логово. Каменные сидения под его исполинским куполом могли вместить восемьдесят тысяч человек. А толстые стены, прочная крыша и мощные бронзовые двери Логова позволяли оборонить его, попытайся изменники сорвать торжество.
В назначенный день сир Кристон Коль возложил железную с рубинами корону Эйгона Завоевателя на чело старшего сына короля Визериса и королевы Алисенты, провозгласив его Эйгоном из дома Таргариенов, вторым сего имени, королем андалов, ройнаров и Первых Людей, владыкой Семи Королевств и Защитником Державы. Его мать, королева Алисента, любимая простонародьем, увенчала собственной короной голову Хелейны, супруги и сестры Эйгона. Расцеловав ее в обе щеки, мать преклонила перед дочерью колена и промолвила, опустив голову:
– Моя королева!
Поскольку верховный септон Староместа был уже излишне старым и дряхлым для поездки в Королевскую Гавань, помазать чело Эйгона святыми елеями и благословить его семью именами бога выпало септону Юстасу. Кое-кто из присутствовавших, чей глаз был острее, нежели у других, мог заметить, что рядом с новым королем находилось лишь четыре белых плаща, а не пять, как ранее. Прошедшей ночью Эйгон II претерпел первое отступничество: сир Стеффон Дарклин из Королевской гвардии ускользнул из города вместе со своим оруженосцем, двумя стюардами и четырьмя стражниками. Под покровом тьмы они пробрались через задние ворота к месту, где ожидал рыбачий ялик, дабы доставить их на Драконий Камень. Они везли с собой украденную корону: обруч желтого золота, украшенный семью камнями разных цветов, что носил король Визерис, а до него Старый король Джейхейрис. Когда принц Эйгон предпочел носить железный с рубинами венец Завоевателя, чьим именем его нарекли, королева Алисента повелела спрятать корону Визериса под замок. Стюард же, получивший указание, взамен того сбежал вместе с ней.
После коронования оставшиеся королевские гвардейцы препроводили Эйгона к его дракону, великолепному созданию с блиставшей золотом чешуей и нежно-розовыми перепонками крыльев. Дракона золотого рассвета нарекли именем Солнечный Огонь. Манкан повествует, что король трижды облетел вокруг города, после чего опустился в стенах Красного замка. Сир Аррик Каргилл провел его милость в освещенный факелами Тронный зал, где Эйгон II взошел по ступеням Железного трона в присутствии тысячи лордов и рыцарей. Здравицы гремели по всему залу.
На Драконьем Камне криков радости не звучало. Напротив, по чертогам и лестницам башни Морского Дракона эхом отдавались вопли. Они исходили из покоев королевы, где Рейнира Таргариен тужилась и содрогалась в родовых муках уже третий день. Дитя ожидалось не ранее следующей луны, но вести из Королевской Гавани привели принцессу в черную ярость. Сей гнев, вероятно, и вызвал роды, будто бы дитя внутри нее также было разъярено и стремилось выбраться наружу. Все время, пока длились роды, принцесса выкрикивала проклятья, призывая гнев богов на единокровных братьев и их мать-королеву; она расписывала, каким пыткам подвергнет их, прежде чем дозволит умереть. Она проклинала также и ребенка внутри себя:
– Вылазь! – кричала принцесса, царапая свой вздутый живот, пока мейстер и повитуха пытались сдержать её. – Убирайся, чудище, убирайся, вон, вон, ВОН!
Когда дитя, наконец, появилось на свет, то действительно оказалось чудовищем: мертворожденная девочка, искривленная и неправильно сложенная, с дырой в груди на месте сердца и коротким и толстым чешуйчатым хвостом. Мертвую девочку нарекли Висеньей – так объявила принцесса Рейнира на следующий день, когда маковое молоко притупило остроту ее боли:
– То была моя единственная дочь, а ее убили. Они украли у меня корону и погубили дочь. И они за все ответят!
Итак, Танец начался, когда принцесса созвала свой собственный совет – «Черный совет», противопоставив его «Зеленому совету» Королевской Гавани.
