– Они все виновны, Стрелок, – улыбнулась женщина.
Зародыш в ней дрогнул и дернул обеими ручками. И крутанулся вокруг своей оси, играя с пуповиной.
– Отойди.
Тарега подвинули.
Человек пискнул и страшно охнул, когда лезвие со скрипом вошло ему в грудину. И кулем рухнул на песок. Кровь толчками выплескивалась из раны.
– Киан умирал на этом мосту одиннадцать дней. И все эти одиннадцать дней этот человек ходил туда поглазеть. Сделать ставки. Посудачить. А потом шел есть плов.
Аирмед медленно вытерла кинжал краем своего бурнуса. И тихо сказала:
– Они все виновны. И все наказаны. Они заслуживают власти такой, как…
Тарег развернулся и быстро пошел прочь.
Проулок перед ним затягивало дымом. Где-то впереди орали. Билась посуда.
Знакомый холод вдруг лизнул спину. Под воротной перекладиной крутилось плетеное колечко. Изнутри доносились веселые крики и хохот:
– Аааа!.. Лови ее! Лови!..
И кудахтанье курицы.
– О господин! О господин! Там… там совершается ужасное!.. – Неизвестно откуда взявшийся Юсуф ибн Тагрибарди ибн Али аз-Захири налетел прямо на Тарега.
Языковед цеплялся и стучал ему в грудь сухим кулачком:
– Ужасное злодеяние! Девочке еще не закрыли лица! Они разыгрывают ее в кости!
Квохтанье курицы оборвалось.
– Ааа! – донесся из сада счастливый вопль. – Попалась! Ощипать ее! Где этот старый пердун! Эй, ты, засранец! Куда он делся, Аббас?!..
– Ой-ой-ой! – глупо крикнул Тарег.
И бросился в дом.
– Не трогайте! Не трогайте ее!!! – орал он на бегу.
Похоже, эти идиоты собирались сожрать жертвенную птицу!
На песчаном пятачке было не протолкнуться. Курица болталась свернутой головой в руке высоченного кальбита. Сквозь тощие ноги в сандалиях Тарег с падающим сердцем увидел опрокинутое тело мальчика. Ребенок был мертв. Точнее, съеден. Утолстившаяся, жирно блестящая лента как раз продевалась через глазницу.
– Господин! Господин! Это незаконно! Это… это просто ужасно! – Писк аз-Захири вернул его в чувство.
– А ну не трогайте ее! Брось, говорю!
В курице копошились блескучие черви поменьше – Богиня не брезговала и животными.
В ответ на его крик стоявшие кружком бедуины обернулись. И Тарег понял, о чем кричал аз-Захири.
Старый знакомец Аббас, торжествующе хохоча, локтем прокладывал себе дорогу в плотной толпе. Полумертвую, слабо постанывающую девочку он волок за волосы, явно намереваясь уединиться с ней внутри дома. Остальные, радостно гомоня, напутствовали соратника и увещевали не терять времени даром – а то всем же хочется.
– Не смей! – резко выкрикнул Тарег.
– А ну пошел отсюда, кафир! – гаркнул Аббас и затолкался дальше.
Аз-Захири застонал, поминая Всевышнего.
Блестящая лента выпросталась изо рта мертвого мальчика и широкой петлей захлестнула левую ногу бедуина. Другой ее конец рванул вверх из уха всхлипывающей девочки и поднялся к лицу ничего не подозревающего, довольно регочущего Аббаса. Бедуин запнулся и удивленно покосился вниз. Кончик ленты плотоядно набух. И ударил человеку в лицо.
Аббас закричал так, что от него брызнули в стороны.
Тарег схватил замершего с открытым ртом аз-Захири за рукав и поволок к выходу из сада. Оттуда уже валила толпа в полосатых бурнусах кальб.
– Сумеречное отродье! Он убил Аббаса! Убил колдовством, ааааа!!!..
Тарег успел оттолкнуть грамматиста подальше. А потом ему повезло – бежавший кальбит размахивал толстым пастушьим посохом. Который, конечно, очень быстро оказался в руках Тарега.
Сука-удача оставила его еще быстрее, чем в прошлый раз: вскоре он оказался на земле, закрываясь локтем и ладонью от сыплющихся со всех сторон ударов.
А потом все кончилось, и Тарег больше, к счастью, ничего не помнил.
В этот раз к коновязи его не подвешивали. Вытряхнув из вьюка, просто отволокли в палатку и бросили на
