Охотницы

на меня.

— Достаточно, Сорча. — Голос Киарана полон силы. От него резонирует все озеро. — Просто скажи, зачем ты здесь.

— Если настаиваешь, — отвечает она. — У меня сообщение от брата. — Киаран ошеломлен, и она самодовольно улыбается. — Подземелья не полностью блокированы, Кадамах. Вскоре стены истощатся достаточно, чтобы сквозь них можно было говорить. Лоннрах хочет, чтобы ты знал: он попросил меня отозвать моих солдат. По всей видимости, он считает твою чемпионку достойной с ним биться. — Сорча умолкает, и я снова чувствую на себе ее взгляд, горячий и пронизывающий. — Мы не согласны.

Я поднимаюсь на ноги, ищу в себе месть и не чувствую… ничего. Ни разрушительного существа внутри, которое жаждет битвы, ни потребности освободиться. Она украла у меня чувства.

— Она определенно отличается от другой твоей ручной Охотницы, — говорит Сорча. — Жаль, что все так обернулось.

Рука Киарана крепче сжимается на рукояти меча.

— Это все, что ты пришла сообщить?

— Нет, но я бы предпочла сначала обсудить это, — издевательски улыбается Сорча. — Как звали ту девчонку? Я так и не потрудилась запомнить.

— Закончи свое сообщение, — говорит он с убийственным спокойствием, — иначе мой меч пронзит твое сердце. С клятвой или без нее.

— Вижу, твое терпение ничуть не окрепло. — Сорча наклоняет голову набок. — Эту ты хорошо от меня прятал, Кадамах. До прошлых двух недель я и не подозревала о ее существовании.

Я помню, что сказал Киаран тогда, в ночь на мосту с красными колпаками. Слова, которые изменили все.

Теперь, после твоей одиночной охоты, она знает, что в Эдинбурге живет Соколиная Охотница.

Будь я внимательнее, я бы заметила, что он сказал «она». Не «они». А это значит, что любые фейри, с которыми мне пришлось иметь дело в последние две недели, могли быть посланы ею. Неудивительно, что недавние ночи были под завязку заполнены фейри, которые охотились на меня, а не наоборот.

Подумав, она добавляет:

— Пока я не увидела твои воспоминания, я даже не знала, что ты видела меня в момент убийства матери. Как это, должно быть, печально для тебя.

Я так сжимаю кулаки, что ногти впиваются в ладони. Желание мести растет во мне, мощное, как всегда. Моя кожа горит, моя ярость очищает, становится штормом внутри и сметает все лишнее, освобождая от воспоминаний о моей вине. Наконец-то!

Наши взгляды встречаются.

— Испытай меня сейчас, — говорю я ей. — Я заставлю тебя истекать кровью.

Сорча улыбается.

— Она не почувствовала меня, знаешь ли. — Она обнажает удлиненные зубы, которые я так хорошо помню. — Я бы разорвала ей горло прежде, чем она успела почувствовать.

Я взрываюсь. Сдергиваю с пояса электропистолет и спускаю курок прежде, чем успеваю понять: Сорча слишком далеко для полета капсулы.

Капсула ударяет в воду так, словно озеро покрыто льдом. Электрические разряды трещат на поверхности, и запах озона наполняет воздух. Я удивляюсь, когда вдыхаю и замечаю в нем запах сейгфлюра. Словно здесь растение тоже набрало силу.

Сорча сгибается пополам и хватает воздух с такими усилиями, что тело дрожит. Ей с трудом удается сказать:

— Что ты…

И она закашливается, сильно и грубо, темная кровь пятнает белое платье. Дым поднимается под ее ногами, словно озеро пропиталось сейгфлюром и жжет ее.

Это, может быть, единственный шанс убить ее до общей битвы. Я хочу, чтобы она умерла, — за мою мать. За меня.

— Кэм, прекрати!

Я бросаюсь к озеру, вскидывая пистолет, но невидимая сила швыряет меня обратно. Я врезаюсь спиной в одно из деревьев у воды и падаю наземь. Вокруг осыпаются листья. Пистолет я не выпустила, но хватка моя ослабела. Сила Киарана оставляет острый, насыщенный вкус земли на моем языке.

Глотать больно. Я поднимаюсь на ноги и возвращаю пистолет в кобуру. Киаран стоит между мной и Сорчей. Она все еще пытается отдышаться. Идеальное время, чтобы ее убить.

— Прочь с дороги!

— Нет.

— Уйди!