– Возлюбленные, – сказал он с некоторым азиатским акцентом, – мы собрались сегодня здесь, чтобы отпраздновать… – он прервался и озадаченно посмотрел в молитвенник. Затем, с ужасно смущенным видом пролистнул несколько страниц и начал погребальную службу.
Вероника неловко заерзала на складном металлическом стуле, так же, как и большинство в немногочисленной толпе скорбящих. Для Вероники это был способ не рассмеяться. Ичико, подумала она, рассмеялась бы. Но Ичико была мертва.
– Я не знал Ичико лично, – сказал священник, начиная бубнить, – но из того, что я понял, она была душою доброй, щедрой и любящей.
Веронике стало интересно, как он мог заниматься этим, стоять рядом с ее гробом и пытаться говорить о том, кого он никогда не знал. Она переключила внимание и снова огляделась в поисках Фортунато. В конце концов, Ичико была его матерью. Вероника сама послала телеграмму в монастырь на Хоккайдо, где скрывался Фортунато. Ответа не было, как не было ответа и на все другие письма или просьбы, которые ему посылали. Вокруг она увидела лишь солнце и птиц, плещущихся в лужах, оставшихся после утреннего дождя.
Всего на службу пришла, может быть, дюжина человек. Корделия и Миранда, конечно же. Они оставались с Ичико до конца. Несколько бывших гейш. Копатель Даунс, вероятно, надеющийся на появление Фортунато. Три пожилых человека. Вероника не знала их. Естественно, никого из знаменитых клиентов Ичико, они не могли позволить себе появиться на ее похоронах.
Было множество цветов.
Она снова посмотрела на стариков, спрашивая себя, может ли один из них быть Джерри Штраусом под личиной? Она не слышала о нем с его последнего провала, но это было не в духе Джерри – сдаваться так просто. О его способности менять внешность ей рассказала Миранда. Сам он никогда не делал ничего подобного за все то время, что пользовался ее профессиональными услугами. Все трое стариков, казалось, вот-вот заснут.
К тому же, подумала она, даже Джерри может не узнать меня сейчас.
Трансформация началась в ночь смерти Ханны, полтора года назад.
Ханна стала тем, для чего жила Вероника, причиной, по которой ее заботило, как выглядит ее тело, причиной, по которой она могла вставать по утрам, причиной, по которой каждый день она отправлялась в центр за порцией метадона, смешанного с приторно-сладким апельсиновым соком. И Ханна каким-то образом сумела повеситься в тюремной камере до того, как Вероника смогла до нее добраться.
Пытаясь попасть к ней, Вероника узнала о себе многое, о чем даже не подозревала. Ей передал это ее редкий любовник Кройд, время от времени распространяющий вирус дикой карты. Она развила способность, которую не вполне понимала, которую едва использовала. Казалось, она может сделать другого человека слабым, беспомощным, безвольным.
Но даже эта сила не помогла ей спасти жизнь Ханны.
Она ушла из полицейского участка и побрела назад, в квартиру, которую делила с Ханной, и упала в постель, прижимая к себе кошку и желая, желая уснуть. В три утра она внезапно проснулась, уверенная, что она в опасности. Полиция могла найти ее здесь, ее мог найти и тот, кто убил Ханну.
Без сомнений, это было убийство. Какая-то внешняя сила вдруг овладела Ханной в банке в центре города, а Вероника просто беспомощно стояла рядом. Та же сила была в ответе и за ее самоубийство.
Она упаковала чемодан и поместила Лиз в кошачью переноску, вызвала такси. Она ждала, стоя в тени у входа в здание, пока не приехала машина, затем быстро запрыгнула внутрь и назвала адрес Ичико.
Веронике пришлось пройти в спальню Ичико и разбудить ее, что было гораздо сложнее, чем она ожидала. Наконец, Ичико выбралась из постели, с трудом натянула кимоно и несколько раз небрежно прошлась щеткой по волосам. Никогда раньше Вероника не видела ее без макияжа. Она позволила себе забыть, как стара была Ичико в свои семьдесят.
– Мне нужна помощь, – сказала Вероника. – Ханна мертва. Она покончила с собой – так они сказали – в тюремной камере. – Именно Ичико первая послала ее к Ханне для консультации. – Но она бы никогда не убила себя. Это не в ее духе.
– Да, – сказала Ичико. – Ты права. Это не в ее духе.
– Между вами было что-то, не так ли? – Внезапная боль потери ослепила ее на секунду. – Я имею в виду, должно было быть. Ты послала меня к ней, из всех врачей в этом городе.
Ичико кивнула.
– Много лет назад она была членом ячейки. Членом группы феминисток.
– W.O.R.S.E.
– Да. Этой. Она решила сделать нас своей целью. Она хотела, чтобы ее люди следовали за гейшами в часы их работы и создавали им всяческие трудности, привлекали к ним внимание, смущали наших клиентов. Без сомнения, это уничтожило бы наш бизнес.
– Когда это было?
– Семь лет назад. В тысяча девятьсот восемьдесят первом. Она только-только присоединилась к группе. У нее было много проблем с браком, с алкоголем и наркотиками. Она не была… психически устойчива. Она пришла ко мне и рассказала, что собирается сделать. Она еще не выносила это на рассмотрение в группе.
– И?
