словно тюремная камера – металлические стены, тяжелая дверь с большими замками и решетка на окне. Наверху была сетка, по ней ходил парень с оружием.
– О’кей.
– Были и другие камеры. Я слышала, как говорят люди. Кто-то плакал и кричал. – Она улыбнулась чуть странно. – Мне было все равно. Это было чудесно. Я снова была человеком. Девушкой! И красивой. Они показали мне мое лицо в зеркале. Оно было прекрасно.
– Кто показал?
– Двое ребят. Мальчики, лет пятнадцати. Прыщавые, но одеты очень хорошо. Ролексы, украшения. Золотые цепочки, должно быть, стоят по пятьдесят тысяч баксов. И там был джокер. – Она поморщилась с отвращением. – Коричневый, с панцирем. Похожий на таракана.
– Они называли его Кафка?
– Да, – она снова посмотрела на него. – Откуда ты знаешь?
– Он околачивался поблизости несколько лет назад. Познакомился с ним, когда присоединился к Египетским масонам.
Ее глаза округлились.
– Египетским масонам? Людям, которые… которые…
– Да. К этим людям. Я только-только вступил в их ряды, но тут кто-то взорвал их храм, как раз в тот момент, когда я там был. Я едва успел выйти и не знал, что были другие выжившие, пока они не попытались свалить козырных тузов.
Она смотрела на него, ее погребенные в морщинах губы кривились в том, что можно было бы назвать улыбкой.
– Ты ведь Черная Тень?
– Меня зовут Симон.
– Ну да, конечно.
– Так что произошло в камере?
– Пришел кое-кто еще. Доктор Тахион.
Разум Шэда перевернулся. Он с трудом заставил себя говорить.
– Ты уверена?
– Кто не знает доктора Тахиона? – Она поежилась. – Иисусе. Я и предположить не могла. Боялась, что он прочтет мои мысли или что-то вроде и узнает, что мы знакомы.
Может быть, он так и сделал, подумал Шэд.
– Ты видела одноглазую женщину?
– Нет. А что?
– Не важно. Просто скажи, что случилось дальше.
– Тахион произнес речь. О правах джокеров. Теперь я испытала на себе, что значит быть членом угнетаемого сообщества, и, вероятно, захочу присоединиться к нему в его великой работе.
– Великой работе?
– Они прыгают в богатых, – она пожала плечами. Если я соглашусь делать, что они велят, меня переместят в новое тело. Я забираю все деньги со счетов и фамильное серебро. Половину забирают Тахион и джамперы, на оставшееся я начинаю новую жизнь где-нибудь еще. Если… – она помедлила, – я решу сделать это снова. И снова. Он сделал такое предложение. Я сколочу себе неплохое состояние, затем, когда я захочу выйти из дела, они переместят меня в любое тело по выбору.
– И что ты сказала?
– Я сказала, мне надо подумать.
– Что ты собираешься делать?
Она посмотрела на него.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала?
– Решение за тобой. Я не собираюсь заставлять тебя делать что-либо.
Она вздохнула.
– Я ненавижу это тело. Я не хочу причинять боль тому, кого переместят в него. Но, – она покачала головой, – я должна подумать.
– Это можно уладить. Может быть, мы сможем найти жертвам другие тела.
Зачем он сказал это? – спросил он себя. Он сам не верил в это. Но он хотел вернуть Шелли. В этом все дело.
Он заставил себя думать о Тахионе.
– Это займет несколько дней, – сказал она. – Я должна узнать поближе жертву из каталога, чтобы знать, как себя вести. Все это время я буду оставаться в клетке.
