Осипов облизнул запекшиеся губы, от души напился и осмотрелся по сторонам.
На полу залитого кровью зала валялись сильно помятые щиты, топоры и несколько шлемов. Возле входа неподвижно лежали шесть тел, а ближе к центру зала еще два. Возле одного из них стоял на коленях Эрикбарт и заботливо снимал с головы воина шлем.
Проследив за взглядом короля, Ранбарт тяжело вздохнул и свирепо сжал кулаки. Его лицо исказила гримаса ненависти.
– Государь, это же Эдбарт! – пораженно воскликнул юноша и непроизвольно подался вперед.
– Иди посмотри, что там, – распорядился инженер и шагнул навстречу спешившему к нему десятнику. Еще не остывший от скоротечного боя, Фестбарт доложился, как положено, и выдохнул на одном дыхании:
– Государь! Пока они не опомнились, надо прямо сейчас сквозь вашу выработку пройти, – десятник ритуально поклонился и горячо прошептал: – Владыка милостив, поможет.
Осипов задумался. Действительно, гнусные бунтовщики сейчас изо всех сил улепетывали обратно в замок. Но на их пути обязательно встретится какой- нибудь не в меру инициативный командир и быстро превратит паникующую толпу в боевое подразделение. И тогда мятежники перекроют узкий проход и просто задавят массой. А штрафному батальону отступить даже некуда…
– Да, необходимо действовать быстро, – согласно кивнул Николай и торопливо добавил: – Как говорится, промедление смерти подобно. И еще. Надо допросить пленных. Узнать, как они здесь оказались. И для чего.
– Сделаем, Государь, – десятник поклонился и немедленно начал отдавать распоряжения. Вскоре два угрюмых телохранителя провели мимо инженера затравленно озирающихся по сторонам мятежников со связанными за спиной руками и бесцеремонно втолкнули их в узкую штробу.
Осипова удивило, что десятник выбрал для проведения допроса именно этих воинов. Оба охранника были совсем не похожи на тонких знатоков гномьей психологии. Скорее наоборот. Телохранители выглядели сущими мясниками, причем начисто лишенными какой-либо тактичности и деликатности. Николай недоуменно подумал, что этим мрачным воинам будет невероятно трудно получить даже самую минимальную информацию от пленных бунтовщиков. Впрочем, десятнику виднее, кого посылать на это дело. Может, остальные телохранители вообще не имеют никаких навыков для проведения допросов.
Пока Николай предавался размышлениям, сам Фестбарт времени зря не терял. Он коротко поговорил о чем-то с Эрикбартом и вместе с оставшимися воинами быстро забежал в королевскую выработку. Дробный топот какое-то время доносился до слуха Осипова, а потом постепенно стих, и в зале стало очень тихо.
Эрикбарт поднялся с колен, отстранил потерянно топтавшихся возле брата сыновей и на негнущихся ногах подошел к Осипову. Немного постоял, поклонился и протянул ему длинный и тонкий кинжал:
– Государь. Сын умирает. Пусть он уйдет в Чертоги Владыки, как и положено храброму воину, до конца выполнившему свой долг.
Осипов машинально взял кинжал и только потом понял, для чего к нему подошел командир первой волны. Лоб инженера покрылся потом, а в груди заворочалась невероятная тяжесть. Эрикбарт сейчас обращался к Николаю не как к королю, а как к верховному жрецу Владыки. И именно ему, Осипову, предстоит сейчас своей собственной рукой оборвать жизнь Эдбарта и открыть ему дорогу в небесные Чертоги.
Инженер сжал зубы и, не глядя, шагнул вперед. Он отлично понимал, что окружающие, в отличие от него, не только не испытывают никакого отвращения к предстоящему омерзительному действу, а наоборот, относятся к нему со священным трепетом. Но осознание реального положения дел не принесло инженеру ни малейшего облегчения. Николай склонился над смертельно раненным и дрожащими руками поднес острие кинжала к его шее. Эдбарт почувствовал прикосновение холодного металла, открыл глаза, слабо улыбнулся и тихо прошептал:
– А там правда очень красиво? Ведь правда?
У Николая отвисла челюсть, он поспешно убрал руку с оружием за спину и внимательно посмотрел на умирающего. На первый взгляд выглядел Эдбарт действительно крайне плохо. Острие молота пробило шлем и по касательной прошло по черепу. Рана на месте удара слабо кровоточила, а вот из разрубленной топором ноги натекло очень прилично. Осипов отчетливо понял, что лезвие не только разрубило сухожилия, но и добралось до кости. И ногу без немедленной медицинской помощи спасти не получится. Причем помощь должна оказываться, как минимум, на уровне хирургического отделения центральной городской больницы города Гукова. Но инженер прекрасно знал, что умирающие от черепно-мозговой травмы не улыбаются и не задают никаких вопросов. Поэтому он выпрямился во весь рост и гневно произнес:
– Вы что, обалдели совсем? Практически здорового гнома собираетесь в Чертоги Владыки отправлять? – Осипов негодующе покачал головой и бросил кинжал себе под ноги. – А ну быстро голову перевязывайте, а на ногу жгут накладывайте. Впрочем, ногой я сам займусь.
Эрикбарт неверяще уставился на кинжал и потрясенно вскинул руки к груди:
– Государь! А как же нога? Нога-то как? Сын ни за что не пойдет в грибные пещеры, он…
– Отставить болтовню! – прервал главу артели Осипов и гневно хлопнул себя по пухлой ляжке. – Какие, к мраку, грибницы! Такое и помыслить невозможно. В Чертогах Владыки увечные герои не по грибницам отсиживаются, а занимаются очень важными делами. Какими? Я потом объясню. А сейчас за дело!
Ранбарт показал великану, где в мешке лежат чистые тряпки, после этого поклонился и убежал вслед за десятником. Оказывается, Фестбарт договорился с Эрикбартом, что как только парнишка освободится, то он немедленно присоединится к передовому отряду в качестве посыльного.
