вновь было явлено могущество колдунов. Старейшины ахали, поочередно приникая к черной полумаске на чародейском оконце. Молодые визионеры с трудом сдерживали смех, наблюдая, как Дневные подолгу трут лица, оскверненные магией.
Послы убедились, что в Маршате много воинов Ночных, слишком много для охраны незначительного городка. И вместе с тем северяне не укрепляют Маршату, надеются, что Дневным неведома тайна!
Расчувствовавшиеся посланники Дня долго благодарили Дженкинса и заверяли: совет старейшин приложит все силы, дабы обезопасить представительства от злобы ревнителей… И кстати прозвучал намек: ревнителей поставят в первые ряды войска, когда дойдет до битвы. В любом случае, они вскоре перестанут докучать и Замку, и совету старейшин.
Дженкинс коротко похвалил благоразумное решение… и распрощался. Его единственная дочь тяжело больна, он должен возвратиться к ее ложу.
Обо всем, разумеется, немедленно узнал Лашман. Итак, Дневные нападут на Маршату… Король Ночи снова поглядел на город, залитый серым рассветным маревом. В центре среди жилых построек – площадь, посреди нее маленькая пирамида. Там в глубоком подземелье хранится Лик. Здесь обмана нет. Если Дневным удастся одолеть – приз достанется им. Это честно.
Лик… Чаглави рассказал королю о странном чарующем взгляде диска, король поглядел в глаза Солнцу, но не почувствовал ничего. Правда, встреча состоялась ночью. На всякий случай Лашман велел держать Лик в подвалах и хорошенько укутать в непрозрачные пелены… Мало ли, какими чарами обладает кусок металла!
Послышались шаги, король оглянулся. Подошел Чаглави.
– Владыка, я все думаю… Джеремия Свифт. Он исчез. Он предупреждал меня о…
– Да, мне рассказал Дземдар. Свифт – твой друг?
Чаглави потупился… потом вскинул голову и твердо заявил:
– Он… даже больше! Он мне как брат, как отец!
– Даже так…
– Он столько раз спасал меня, так что я ныне жив благодаря ему – благодаря более многократно, чем отцу, подарившему мне жизнь единожды. Он исчез, а Луми здесь со своим страшным оружием. Зачем?
– Сюда едут другие колдуны, везут артефакт, способный превратить день в ночь. Он встретит. Он будет защищать и охранять их.
– Охранять от кого? Дневным не положено знать об участии Замка. Колдуны с Дневными не встретятся. Значит, не от них… Мне не положено испытывать страх, повелитель… но я боюсь Андараха. Джеремия предостерегал меня. Он говорил непонятно, однако я уверен: он меня предостерегал. Теперь он исчез, а у Луми – лицо другого цвета. Я видел, подобные знаки появляются у колдунов, когда их сильно бьют. Кто мог оставить такие отметины на коже могучего Луми?
– Джеремия Свифт, хочешь сказать? Я не стану спрашивать Андараха о цвете его лица и о судьбе Джеремии. Королю Ночи не пристало задавать подобные вопросы.
Чаглави снова опустил глаза.
– Но я постараюсь узнать, – закончил Лашман, – где ныне Свифт и что с ним. После победы.
Больше Чаглави не пытался заговорить с королем о предостережениях Свифта. По утрам Лашман обходил стены города – потому что лишь оттуда можно было разглядеть огромный лагерь Ночных. Каждый день прибывали запоздавшие вассалы владыки Ночи – из дальних болотистых низин, с северных равнин, от океанского побережья… Этим воинам было далеко до королевских дружинников, они являлись с плохим оружием, вели их зачастую дряхлые старики, уже не обязанные Лашману службой, но горящие отвагой… Старикам хотелось бы сложить голову в величайшей из войн Дня и Ночи. Достойное завершение достойной жизни! Будоражащие вести обошли континент – вести о дерзком набеге, о полчищах Дневных, которые готовятся к последней битве, о страшных клятвах ревнителей…
Ночных сошлось столько, что воинский лагерь раскинулся широко вокруг маленькой Маршаты. Обслуга шервановых ферм сбилась с ног, погонщики, сборщики и прочие – все трудились не покладая рук, чтобы прокормить огромную ораву храбрецов. Лашман каждый вечер садился пировать с князьями, вождями крупных кланов, дружинниками и вновь прибывшими предводителями… и каждое утро обходил невысокие стены Маршаты, чтобы оглядеть лагерь войска Ночи. Оставалось совсем немного – колдуны сообщали о громадной флотилии Дневных, что уже движется вдоль восточной оконечности континента.
Колдуны… Они тревожили Лашмана, потому что повелитель Ночи не мог понять, к чему они затеяли эту громадную кровопролитную войну, зачем в ответ на просьбу о поддержании равновесия втянули и его подданных, и народ Дневных в такую бойню? Колдуны… Да, их магические штучки сослужили хорошую службу – и что?.. Что? Король Лашман должен оценить и проникнуться верой в то, что будущее – за теми, кто пользуется магией? Сомнительный вывод. Да и переживет ли король Лашман предстоящую битву? Он будет драться, как подобает владыке Ночи – верхом на черном ангварге во главе тяжелой кавалерии… Кто знает, суждено ли ему – даже если и уверует в превосходство магии – воспользоваться полученным уроком? И стоит ли такого итога гибель тысяч людей?
Вот о чем размышлял по утрам король Лашман, глядя с невысоких стен Маршаты на засыпающий лагерь Ночных. Сколько отважных воинов! Быть
