– Полезны?! – Мэй громко, истерически засмеялась и вздрогнула, когда Зорич положил ей руки на плечи. Что-то шепнул на ухо, и китаянка затихла, уткнулась ему в плечо.
– Всем страшно, – сказал он. – Нам просто надо пройти с тиглями этот коридор. И выйти с другой стороны.
– Ты же сам себе не веришь, – сказал Эжен. – Мы выйдем другими, если вообще выйдем.
– Это нигредо, – сказал Мэй. – Оттуда всегда выходят другими.
От этого слова у Дженни прошел мороз по коже:
– Откуда ты знаешь?!
Китаянка усмехнулась:
– Фреймус хочет, чтобы мы прошли через нигредо. Через смерть. Я умная, Сара, я много читала.
– Что не так с едой? – требовательно повторила Виолетта. – Это ж просто микроэлементы.
Мэй фыркнула, но Зорич спокойно, как только он умел, сказал:
– Это особенный набор, он усиливает восприимчивость клеток. Странно, что ты не поняла этого, с твоей квалификацией.
– Она не хотела понимать, – зло сказала Мэй.
– Восприимчивость к чему?! – побледнела Виолетта.
«Вырвет, – отстраненно подумала Дженни. – Ее сейчас вырвет».
Виолетта справилась, отвернулась, отдышалась. Утерла слезы.
– Ладно, я готова. Сара?
Дженни дернулась, как от удара.
– Тебе зачем туда? – ошеломленно спросила она.
– Мы бедные, – пожала плечами Виолетта. – Отец едва концы с концами сводит. А это шанс… для всех Скорца. Шанс на достойное будущее.
Они смотрели на нее, эти смешные ребята. Они думали, что она их товарищ – пусть и с придурью, но член их пятерки. Да они с ней кровь смешали!
«Может, так работает эта кровавая магия? – напряглась Дженни. – Может, я уже не я, а кто-то другой?»
Ты всегда кто-то другой, откликнулось ее сердце, каждый день в твоем теле просыпается незнакомец, а та, вчерашняя, которая закрыла глаза, куда она уходит, где исчез ее узкий след на плотном песке?
Уйти или остаться? Никто не осудит ее, даже с поисками алкагеста можно выкрутиться – вернуться и тайком с помощь жабы-светоеда продолжить поиски. Рано или поздно она его найдет!
Только вот уцелеет ли пятерка «Гамма» там, в темноте?
– Сара… – Зорич подошел, тоже взял ее за руку. – Слушай, я знаю, я не лучшим образом о тебе отзывался, но ты нам нужна. Пятерка ведь недаром пятерка, как пять пальцев на руке.
– Да хватит уже! – поморщился Эжен. Схватил Дженни за плечо твердыми пальцами: – Боишься – не ходи! Здесь каждый сам себе хозяин. Плевать мне, что ты задумала и какую игру вела, здесь, понимаешь, здесь – черта.
Он для убедительности шаркнул ногой по истоптанным плитам.
– Или ты с нами и идешь до конца, или ты сама по себе и идешь своим путем. Никаких иллюзий, никаких обманов, никакой – молчи, Зорич! – стратегии. Ты сама принимаешь решения.
Дженни молча освободила плечо.
– Я всегда их сама принимаю, – отчеканила она, повернулась и пошла прочь по коридору.
Фламмель закаменел лицом, разрубил ладонью воздух. Натянул на лицо респиратор и шагнул в темноту. За ним – Зорич, потом Мэй, Виолетта беспомощно оглянулась, глаза ее заметались – то в спину уходящей Саре, то в темноту входа, закусила губу. Морщась, потерла руку – фамильный браслет невыносимо жег кожу, кажется, впервые артефакт реагировал не на близость Сары Дуглас, а на грядущее испытание.
– Ну и дура! – сказала Виолетта Скорца, бросила браслет на пол и вошла в тоннель.
Катарина заглянула в экран через плечо Фреймуса:
– Первая пятерка на испытании? «Гамма», да? Зорич – способный мальчик, Фламмель тоже талантлив, Вонг старательная. Скорца, правда, неряха, но хуже всех эта Сара Дуглас. У нее совершенно нет способностей, почему ты ее взял?
– Тесты были хорошие, семья заплатила взнос, – рассеянно сказал Фреймус, приближая картинку, фокусируясь на лицах. – Большего мне не требовалось.
– Тесты могли подделать.
– То, что с ними там произойдет, не подделаешь.
Катарина взглянула на экран. Юные лица, юные сердца. Когда-то она была такой же. Была и сможет снова стать такой, если последует за Фреймусом.
