сумели…
– Что?
– Сумели, – повторил он недовольно, – наложить заклятие, сделавшее зеркала всего лишь… вот такими, как сейчас. Собрались как-то и наложили. Сообща.
Я кивнул, сказал рассудительно:
– Да, наложили так наложили! Сразу, думаю, облегчение почувствовали.
– А то, – ответил он. – Не только они.
– Это же хорошо, – сказал я. – Так спокойнее.
– Соображаешь, – сказал он с непонятным раздражением. – Не нужны нам придумки магов. Жизнь должна быть проще.
Я вспомнил свое отражение в зеркале, промолчал. Значит, они все такие же магические. Недаром такая толстая и массивная рама. Для простого зеркала можно бы и попроще. Но на всех зеркалах королевства могучая защита, скрывающая реальные возможности. И пока нет умельца, кто взломал бы… Хотя это не мое дело, думать надо совсем о другом, а не о бабах. Тьфу, о зеркалах.
Поздно вечером, когда работы во дворе закончены из-за наступления темноты, слуги собрались в людской. Кто сразу после ужина завалился спать, кто принялся чинить одежду, трое с бурдюком вина устроились в углу и вели неспешные беседы, а я все присматривался к Алате.
Она устроилась на табуреточке, вокруг ворох неопрятной пряжи, в руках длинная тонкая палочка с острыми концами и толстенькая такая посредине: если память меня не подводит, то это не что иное, как веретено. Более длинное к верхнему концу, утолщение спускается вниз, Алата крутит это веретено умело и быстро, волокна сплетаются в нить.
Куча кудели в углу, уже очищенная от тресты, а утром я видел, как внизу у ручья молодые женщины с веселыми шуточками колотят и мнут лен, треплют, хотя все это проще было бы в простом барабане, который один человек крутит за ручку.
Карнар подошел со спины, я узнал его по нависшей тени, но сделал вид, что не заметил.
– Что-то, – проговорил он с подозрением, – ты зачастил в этот угол… И с Алаты глаз не сводишь… Сочная девка, верно?
– Спелая, – согласился я. – Как черешня. Но вообще-то я смотрю и на ее работу.
– Ого, – сказал он, – чувствуешь что-то или же, как и всех, к девкам тянет?
– Тянет, – признался я, – но улучшить тоже могу.
Он хмыкнул:
– Что улучшить? Сиськи?
– Ну почему сиськи? – ответил я с обидой. – Чуть что, сразу сиськи… Вовсе не о сиськах, хотя, конечно, вот как только ты сказал… тогда да, но только потому, что ты натолкнул…
– На идею?
Я помотал головой:
– Не насчет сисек, там какие идеи?.. Я там совсем не идейный. Насчет веретена возникла как бы мысль. Умная, у меня других не бывает, даже в чем-то мудрая, хотя и не совсем, а даже как бы наоборот, но зато реальная…
– Что, вот так сразу?
– Нет, – ответил я, – но через недельку точно.
Он посмотрел с сомнением, покачал головой:
– Хорошо. Можешь даже ночевать с нею рядом. Даже на одной лавке. Или где угодно. Но через неделю чтоб… э-э… улучшил! Иначе я донесу управляющему Риану, что ты простой жулик. А уж его люди тобой займутся.
Когда он ушел, Алата спросила шепотом:
– А ты в самом деле можешь?
– Что-то придумать?
– Улучшить!
– Могу, – ответил я. – Только не сразу.
Она посмотрела с надеждой.
– Лучше бы ты улучшил. А то мастер Карнар тебя в чем-то подозревает, хотя ты такой простой, такой открытый и простодушный…
– Я такой, – подтвердил я с готовностью. – Простодушнее не бывает! Вообще простодырый. Особенно в районе карманов.
Она прошептала:
– Карнару только дай повод. Он к тебе присматривается и, даже боюсь сказать, вроде бы побаивается. Но с другой стороны…
– Что?
Она прошептала:
