Он ухмыльнулся:
– Что у вас было на башне? Нет.
– А под башней? – спросил я. – Как-то странно Руперт наехал на этого, как его, герцога. Непонятки какие-то. Герцог точно ни при чем, но Руперт его уел нарочито.
Карнар огляделся по сторонам, понизил голос.
– Герцог Хоткиндгард, – объяснил он, – самый известный интриган королевства. Сам из рода интриганов, семья интриганистая, без интриг и подсидок ему и жизнь не жизнь. Потому начальник охраны и показал на него сразу. Ты прав: чтобы уесть. Не любит, наверное.
– Руперт нарывается, – заметил я.
Он пожал плечами:
– Руперт незаменим как лучший охранник. Сразу видит опасность, такое у него чутье. Пробовали как-то заменить более послушным, но такое началось…
Он не стал уточнять, явно сведения еще не моего ранга или допуска, или не успел: у входа загремели тяжелые шаги, сапоги от башмаков с мягкой подошвой отличишь сразу.
Появился Руперт Картер, похожий на коршуна в доспехах, взгляд тяжелый и обрекающий.
Я нехотя поднялся – нельзя сидеть в присутствии высокого глерда, – полупоклонился.
– Что угодно благородному… э-э… глерду?
Он смерил меня уничтожающим взглядом с головы до ног.
– Кто же пытается уничтожить такую мелкую тлю?
Голос его был злой, но и задумчивый. Я огляделся.
– Тля?.. Где тут тля? Я их ужасть как боюсь! Маленькие, черные, мелкие, но их так много, что просто страшно за наше народное сельское хозяйство…
Он рыкнул:
– Для некоторых здесь даже я тля. Так что не прикидывайся, все понимаешь, мерзавец.
– Ой, – сказал я польщенно, – спасибо на добром слове.
– Сам как думаешь, – сказал он резко, – кто задумал тебя убрать из дворца так красиво?..
Я смотрел на него, глупо раскрыв рот.
– Страсти какие рассказываете! Да кого я могу интересовать?.. Разве что Риан Айхорн мог рассердиться…
– За что? – потребовал он быстро.
– Я как-то Алату при нем за жопу потрогал, но это я так, чисто духовно… С мыслями о высоком.
Он поморщился:
– Риан не станет платить золотой. Для него и медяк – богатство. Хоть и не бедный, но жадный.
– Я вот бедный, – похвастался я с гордостью пролетариата, которому нечего терять, кроме цепей, – но не жадный! Все могу вам отдать, глерд Руперт!.. Хорошо, что ничего нет, а то бы в самом деле отдал, я же дурак.
Он отмахнулся.
– Ладно, я и не ждал, что у тебя какие-то догадки. Точнее, они есть, но держишь при себе, мерзавец, по морде вижу.
Я вскрикнул обиженно:
– Я? Да ни в жисть!
– Но тогда не жалуйся, – произнес он недобрым голосом, – что не помогли, не защитили… В общем, смотри по сторонам, а не только под ноги. Вообще- то это моя работа – беречь тут всех, но когда не знаешь – от кого защищать… Все, убирайся!
Но мне убираться некуда, сообразил, хоть военный, потому сам повернулся и быстро вышел из людской, в раздражении задев плечом откос двери.
На рассвете Руперт, как я понял, допросил всю дворню, но с тем же успехом мог бы допрашивать табуретки. Слуги таращили глаза и забывали, как их зовут. Наконец он махнул рукой и вышел, а я тайком наблюдал за его лицом из-за сарая.
Ни королеву, ни кого-то из высшей знати пока не видно, а мы если и заходим в главное здание, то с черного хода. Его бы и вовсе закрыли, почти все можно создавать магией, но это дорого даже для королевы, потому часть работы проще и дешевле выполнять руками слуг.
Из всех высших вельмож видел пока только одного: невысокий, толстенький, с пухлым розовым лицом, он разговаривал без всякой спеси с двумя то ли помощниками, то ли просто существами ниже рангом и произвел впечатление всем довольного и счастливого человека. Одет опрятно, добротно, но без дурной роскоши, на груди одна-единственная золотая цепь, указывающая на его ранг, явно не слишком высокий. Сам практически ничем не отличается от остальной массы придворных, что никогда не приближается к нашей массе дворни, оборванной и дурно пахнущей.
Карнар подошел сзади, проследил за моим взглядом.
