вы, леди, садитесь в кресло так, будто вам делают прическу…
– У меня прическа в порядке, – заявила она.
– Будто, – пояснил я. – Это как бы. Можно же навтыкать еще гребней?.. Так красивее, правда! Смотрится, как спина рассерженного хамелеона! Спина рассерженного красивого хамелеона!
Как только она с достоинством опустилась в кресло, я начал подбирать угол, заставляя передвигать зеркала, на это ушло несколько минут.
Вдруг Карелла ликующе завизжала так, что рабочие в испуге едва не выронили зеркала.
Я придержал, сказал уверенно:
– В этом положении и закрепите. Угол не менять, поняли?.. Вся магия в угле, это доступно?.. Вижу, нет. Угол падения равен углу отражения, это упрощенный вариант для народа, а более полный я и сам не помню, да и кому это надо, если не надо мне?
Фрейлина не могла на себя наглядеться, зыркала быстрыми, как у служанки, глазенками то вправо, то влево, рассматривала и свой затылок, а перехватив мой внимательный взгляд, объяснила чуть смущенно:
– Не всегда же вызывать бедных девушек, только чтоб подержали у меня за спиной зеркальце!
Ладно-ладно, подумал я, бедные девушки с зеркалами в руках – это все-таки помеха интиму, а тебе иногда хочется всласть полюбоваться собой и так и этак, в разных позах, одетой, полуодетой и вообще голенькой.
Мне кажется, она поняла ход моих сугубо мужских мыслей – женщины их улавливают моментально, – нахмурилась и сказала повелевающим тоном:
– Все, ты свободен!
– Ой, – сказал я обрадованно, – правда?
Она нахмурилась сильнее и произнесла с металлом в голосе:
– Свободен топать отсюда!.. А не мечтать всякое!
Я поклонился и отступил жопой вперед, потыкался ею в стену, пока один из рабочих не подошел и не распахнул для меня двери.
– Парень, – шепнул он едва слышно, – не играй с нею. Это стерва…
Я выдвинулся в коридор, разогнулся, не сводя с нее якобы восхищенного взгляда, и, развернувшись, пошел по коридору, слушая. Даже из-за двери доносится ее звонкий голосок, раздающий указания, кому куда и что как.
Не добравшись до лестницы, услышал приближающийся холодный голос:
– Король Антриас хорош, здесь вы не поступились, по своему обыкновению, истиной, однако же…
Из-за дальних колонн вышла группа вельмож, в центре королева Орландия, надменно и предельно холодная, продолжает ронять такие же холодные и острые, как только что расколотые глыбы льда, слова:
– …но ему нужен всего лишь выход к морю!
Справа, как и положено по рангу, семенит ножками Мяффнер, ее первый советник, весь пухлый и мягкий, с розовым лицом растолстевшего ребенка, даже голос его прозвучал мягко и сладенько:
– И что, ваше величество? Нормальное и естественное желание расширить свое влияние. Зато и ваше расширится на землю его королевства.
Она наморщила лоб, подол длинного платья скользит по идеально ровному, начищенному полу, и кажется, королева даже не двигает ногами, ее несет, как по льду.
– Это нужно обдумать, – ответила она с холодком в голосе, – трудность в том, что Антриас очень уж напорист и целеустремлен.
Мяффнер сказал обрадованно:
– Хорошее качество для мужчины!
– Нам донесли, – сообщила она, – он с детства мечтает стать великим полководцем и завоевателем.
Слева от нее держится Роднер Дейнджерфилд, командующий, все в той же темной одежде и кирасе из черной бронзы. Плотно сбитый, высокий, с властными манерами, он резко выделяется из стада пышных и каких-то аморфных придворных, как волк был бы заметным среди зайцев.
– Это все его отец, – сказал он резким голосом, – великий Андрих Хенрик Потгитер! Тот основал в некогда диких землях могучее королевство и велел сыну укреплять и расширять…
– Вот-вот, – сказала она.
Мяффнер всплеснул короткими ручками.
– Ваше величество, разве это мешает…
– Женившись на мне, – поинтересовалась она с холодным интересом, – остановится ли?.. Или пойдет дальше?
– И что? – повторил Мяффнер. – Что, если пойдет? Пусть идет и завоевывает! Это и вам добавит славы.
– А дальше, – сказала она медленно, – ему могут предложить другую женщину в жены и дать за нею приданое в виде земель и выхода к Большому Пути?
Мяффнер даже запнулся на ровном месте, королева посмотрела на него с иронией.
