— Ты не был обязан, — обронила она сухо. — И хотя спасал только свою шкуру, если говорить прямо, но заодно спас и королеву. Однако даже не это повлияло на мое решение.
— А что?
Она прямо взглянула мне в глаза.
— Ты не враг. Ты благороден, как бы и что ни говорил о себе. Ты не станешь поднимать мятеж или примыкать к мятежу. Этого мне, как королеве, уже достаточно. Хотя, конечно, в голову постоянно стучит мысль, что тебя нужно держать под надзором.
Я поморщился.
— Ваше величество! Говоря откровенно, как вы собираетесь меня контролировать?.. Держать в темнице и пытками вырывать способы улучшения вашего королевства?
Она поинтересовалась:
— Не получится?
— Честно говоря, — ответил я, — это не просто опасно. Это безумие. Я могу подсказать такое, что покажется счастьем, но приведет к гибели вашего мира. Вообще, как мне кажется, даже у вас тут стараются с чародеями дружить, а не пытаться заставить их делать что-то силой.
Она чуть наклонила голову, рассматривая меня исподлобья.
— Ты не будешь вредить.
— Почему? — поинтересовался я.
— Ты мог бы уничтожить меня в своем мире, — напомнила она медленно. — Но ты затратил столько сил, чтобы вернуть меня сюда… Зачем?
Я пожал плечами.
— Из несвойственного мне гуманизма.
Она сказала холодно:
— Я не знаю, что такое гуманизм, но мне кажется, ты не станешь вредить и здесь. А я люблю свое королевство и хочу, чтобы все приносило ему пользу.
— Все?
— Да, — ответила она. — И ты.
— Из темницы?
Она помедлила, ответила уклончиво, я сразу ощутил, что лжет:
— Ты в своем замке и на пожалованной тебе земле будешь пользоваться свободой. Жизнь твоя станет… богатой. Но должен пообещать, что сохранишь тайну о своем мире.
— Охотно, — ответил я. — А о чем вы недоговариваете, ваше величество?
Она запнулась на мгновение.
— Ты останешься слугой королевы. Как и все остальные. Я блюду старинные обычаи, на которых держится королевство. Никто не может простолюдина возводить в глерды по своей прихоти.
Я кивнул, понимая скрытый смысл.
— Только за особые заслуги?
Она чуть наклонила голову, но уточнила:
— За те заслуги, которые приносят королевству пользу.
— Понятно, — ответил я. — Ничего личного. Позвольте откланяться?
Она помедлила, но не стала напоминать, что от королевы уходят только по ее желанию, а не своему, ответила милостивым наклонением головы, но так как я чужак и могу не понять, добавила:
— Можешь идти. Тебя позовут, если вдруг понадобишься.
Я молча поклонился и, развернувшись на месте, двинулся к двери, но когда взялся за ручку, повернулся к королеве.
Она, как будто ждет последнего слова, сидит в той же позе и смотрит мне в спину.
— Ваше величество, — сказал я зло, — а вы не такая уж и слабая, как о вас говорят!
Она не спросила, кто так говорит, и без меня знает, поморщилась:
— Отец учил меня скакать на коне галопом и стрелять из лука прямо с седла!
Я уточнил:
— Я не о крепости рук, хотя они тоже, не спорю, почувствовал, спасибо. Но вы в прошлый раз, когда я метнулся в портал, среагировали моментально! И в моем мире держались изумительно, а когда запихивали меня, такого идиота, обратно в портал, провели ту операцию в совершенстве.
Она посмотрела в изумлении:
