королевством Нижних Долин?
Он передернул плечами.
– Не представляю, но, думаю, еще увижу, раз ты его усердный ученик.
– Я гуманный ученик, – возразил я. – Всегда стараюсь сперва договориться. В духе времени. А убиваю потом.
Он с недоверием смотрел, как я открыл ящик и взял оттуда один из рожков, хотя это у легкомысленных автоматов рожки, а здесь целая коробка, вытащил патрон и взял его в обе ладони.
– Ты серьезно? – спросил он.
– В этот раз, – ответил я, – абсолютно.
Он переспросил:
– Вот такой крохотной стрелой… Как?.. И зачем ты ее трешь? Пробуждаешь магию?
– Наливаю, – ответил я. – Напитываю. В смысле, наполняю магией тепла. Если будет чуть холоднее или теплее, то в полете чуть отклонится от цели… А вот так в самый раз.
Он наблюдал за всеми моими манипуляциями, я делал точно по инструкции, которую называю уставом начинающего снайпера, досылал, проверял, подстраивал, наконец, лег, утопив сошки глубже, чтобы обеспечить себе максимальный комфорт, и с сердечным трепетом посмотрел в окуляр оптического прицела.
Полная темнота, но я все-таки мудр и находчив, после некоторых попыток подвести резкость догадался проверить объектив, а проверив, снять с него защитный колпачок.
Фицрой хмыкнул, я посмотрел зло, вряд ли он понял, в чем дело, но догадался по моему виду, что я крупно сел в лужу. Я напомнил себе, что нужно держать лицо кирпичом, это называется смотреть с достоинством высокорожденного глерда, снова умостился и начал всматриваться.
В прицел домик выглядит таким огромным, что занимает все пространство. Пришлось повертеть кольца, добиваясь уменьшения изображения и большей четкости.
Наконец домик разместился в объективе яркий и четкий, все как на ладони. Стены из гладко выструганных досок, окна огромные и почти до уровня пола, что и понятно, колдуну чаще приходится смотреть вниз, чем в пустое небо. Если он, конечно, больше практик, чем теоретик.
Фицрой сказал жарким шепотом:
– Ну? Хоть что-то видишь?
Я всмотрелся, в одном из окон показалась человеческая фигура, сердце мое ликующе тукнуло. Наверное, чародей даже спать ложится в этой дурной шляпе. Или в ней вся его сила?
– Есть, – сказал я. – Он дома и вынашивает злобные человеконенавистнические планы по захвату мира.
– По походке видишь?
– По наклону шляпы, – ответил я. – Ну, Господи, благослови…
Фицрой спросил над ухом:
– Веришь в Единого Творца?
– Да как тебе ответить, – сказал я шепотом, – я как бы… слушай, полежи спокойно, а? И не гавкай над ухом.
– Это я гавкаю?
– Ну не хрюкай, – уточнил я. – И не сопи, как… В общем, мне сейчас нужен абсолютный покой и нирвана. Думаю, лучшими снайперами-убийцами могут быть буддисты. Возможно, буддизм вообще замаскированный центр подготовки элитных снайперов.
– Кто такие буддисты?
– Тебе лучше не знать, – ответил я. – Они столько народу погубили своим учением.
Он молчал, только смотрел озадаченно. Я включил наводку на цель, тонкий рубиновый луч протянулся через все пространство между нами. Я охнул и выглянул из-за окуляра, но никакого луча не видно, новые технологии, как и обещал тот коммандос-кладовщик, делают его видимым только снайперу через особый прицел.
– Тихо, – шепнул я. – Приступаем…
Поймав голову часового в крестик прицела и убедившись, что красная точка чуть выше его уха, я задержал дыхание и нажал на скобу.
Отдача чуть тряхнула, обрезиненный край окуляра легонько стукнул в переносицу, я скривился, но продолжал всматриваться. Часовой повернул голову и задумчиво смотрит куда-то вдаль, романтик, наверняка подбирает рифму.
Сцепив зубы, я снова поймал его голову в прицел, задержал дыхание и как можно более плавно нажал на скобу.
В окуляре видно, как дернулась голова, часовой испуганно посмотрел по сторонам, затем даже в небо над собой.
Я прошипел люто:
– Да чтоб тебя…
