— Оно туго сидит на пальце, я не смогу…
— Не надо снимать. Я только взгляну.
Как выяснилось, с лупой реставратор не расставался даже в обеденный перерыв. Осмотр не затянулся — Мальцев выпустил пальцы Светы, убрал лупу. Выглядел он озадаченным.
— Откуда оно у вас?
— Подарок. Достаточно случайный подарок… — Света задумчиво посмотрела на змейку, сразу припомнив и психа, и старого в чёрных очках, мрачного и молчаливого. А в следующий миг сообразила: — Вы что-то знаете про кольцо? Видели похожее?
— Не видел… Но узор из чешуек очень любопытный. И вот его или очень похожий я видел — на серебряном обруче, что скрепляет вашу колбу.
— Но… — Света растерялась. — Там ведь нет узоров. Я совсем недавно…
— Есть, есть, — покивал Мальцев. Глаза его стали холодными. Или это толстые линзы сделали их холодными? — С внутренней стороны. Был и с наружной, но стёрся. Обычное дело — в старину, чтобы серебро блестело, его регулярно надраивали толчёным мелом. Гравировка неглубокая и сошла за десятилетия… Кто вам подарил кольцо?
— Почти незнакомый человек… Да что я говорю — вообще незнакомый, даже имени не знаю. Смутная история, я сама в ней до конца не разобралась…
Света замолчала, не зная, стоит ли рассказывать собеседнику о необычной встрече, и вдруг почувствовала, что их до сих пор доверительная беседа поломалась: реставратор не поверил словам о случайном подарке, полученном от случайно встреченного человека. Говорить Мальцев стал суше, на вопросы продолжал отвечать, но как-то неохотно, словно выполняя обещание, выполнять которое не хочется. И демонстративно взглянул на часы.
— А когда у вас начались происшествия? — поторопилась спросить Света. — Сразу после поступления экспоната?
— Нет, поначалу всё было нормально. А вот когда из Дружной Горки доставили колбу и мы перенесли в неё «монструза», всё и началось. Через два дня — Елизавета Сергеевна. Ещё через три — Серёжа.
Света ненадолго задумалась. Времени остаётся всё меньше, надо спросить о важном, о главном. Новая колба… В прежней «монструз» просуществовал сотни лет и ничего подозрительного рядом с ним не случалось, а едва перебрался в новую — вокруг стали гибнуть люди. Всё дело в стеклянной ёмкости? Или в чём-то другом?
— Раствор в новую колбу вы залили прежний?
— Нет. Раньше там была смесь на основе спирта, со множеством добавок, рецептуры мы не знали. Заменили формалином, его консервирующие свойства в любом случае не хуже.
Мальцев вновь взглянул на часы, произнёс:
— Извините, вынужден откланяться.
— Подождите, последний вопрос… Когда вы перекладывали… пересаживали уродца… вы вблизи не заметили: это действительно существо или имитация, подделка, слепленная из разнородных частей?
— Я не биолог. И даже не таксидермист. Следов иглы и ниток не видел, но и не искал.
Он вложил купюру в меню, встал. Сказал, чтобы Света звонила, если возникнут новые вопросы, но фраза прозвучала фальшиво.
Света распрощалась, слегка растерянная. Ей казалось: что-то важное упущено, не задан ключевой вопрос, но какой именно, сообразить не получалось.
Позже, шагая к метро, она призадумалась: а почему реставратор не заинтересовался, что послужило причиной их встречи? Ни единого вопроса не задал. Что-то старик недоговаривал, о чём-то умалчивал, но не ей его винить, сама занималась тем же — умалчивала.
Или…
Или Мальцев опасался того же, что и Света, — прослыть умалишённым?
Машина сломалась без каких-либо предварительных симптомов, без стуков, скрипов и прочих посторонних звуков, без перебоев в работе двигателя. Просто ехала, и вдруг двигатель прекратил работать. Колонки смолкли, перестав радовать Торнадо очередным шедевром русского шансона, на приборном щитке погасли все индикаторы, а стрелки упали на ноль.
В наступившей тишине «Опель» некоторое время продолжал катить по инерции, постепенно замедляясь, Торнадо притёрся к обочине и остановился. Тормоза, как выяснилось, пока работали.
Без особой надежды он покрутил туда-сюда ключ в замке зажигания. Бесполезно: стартёр никак себя не проявил и приборный щиток остался мёртвым.
Вот ведь незадача…
Торнадо всегда, вернее, с тех пор, как наворовал достаточно, чтобы не интересоваться детищами отечественного автопрома, покупал «немцев», уверенный, что их владельцам подобные заморочки не грозят. Ошибался…
