— Знаю, что нам сейчас надо, — сказал он. — Буррито, которые можно разогревать в микроволновке.
Любимое изобретение Алистера. Эми слабо улыбнулась.
— Помнишь, какую вечеринку он устроил? — продолжал Дэн.
— Мини-буррито в виде закуски, буррито как основное блюдо — и буррито с мороженым на сладкое!
— Помнишь, мы оттащили остатки в столовую для бездомных — сколько там буррито оставалось?
— Восемьдесят семь, — ответил Дэн. — Я считал. Алистер огорчался, мол, мало съели, но мы и так объелись до отвала, больше не лезло.
— Да, смешной он был, — вздохнула Эми. — И никак не мог разобраться, как же к нам относиться. Хотя, по-моему, мы ему с самого начала нравились.
— Если не считать того случая, когда он нас чуть не взорвал, — засмеялся Дэн. — Зато ну и рожа у него была, когда он нас увидел, целых и невредимых!
— Он был с нами в самые тяжелые времена. Нет, правда, он помог нам гораздо больше, чем… чем навредил. А когда все закончилось…
Слова застряли у нее в горле.
«Он был нам как родной дядя. Мы так и думали о нем: дядя Алистер».
Она уже не могла сдерживать слезы.
Дэн помедлил секунду и обвил плечи сестры рукой. Тело ее содрогалось от всхлипов, которые слышал только он один.
Глава 11
Джейк с огромным удовлетворением забрал ключи, которые Шинейд оставила в замке зажигания джипа. Теперь у нее машины не было, а у Эми с Дэном и братьев Розенблюм — была.
Пустячок, а приятно. Тут и позлорадствовать не грех.
Братья сели впереди: Джейк — за руль, Аттикус — рядом. Оба молчали, думая о Кэхиллах и дяде Алистере. Джейк пытался сообразить, что бы такое сказать Эми, как бы утешить.
«Глупо и пытаться. Когда умерла мама, мне совсем не хотелось утешиться — во всяком случае, в первое время. А если кто-то пытался меня подбодрить — я только злился. Людям иногда надо целиком отдаться горю».
Жаль, нет возможности пройтись, прогуляться вдвоем — только он и Эми.
«И непонятно, когда такая возможность появится, в этом-то дурдоме».
До него вдруг дошло, что он все же может помочь Эми, если придумает, что делать дальше.
Он тронул брата за колено:
— Ты говорил, что у тебя есть идея, куда теперь податься?
Аттикус встрепенулся:
— Ну да! Слушай. Я вспомнил, что мама говорила, когда болела. Тогда мне показалось, она говорит «война», но теперь я понял — «Войнич». И тогда же она говорила «ЛаШер»…
— Сиффрайт, — перебил Джейк. — Ее имя всплывало уже два раза!
— Выходит, они с мамой изучали рукопись Войнича вместе. Вот я и решил… Погоди-ка.
Порывшись в рюкзаке, Аттикус вытащил оттуда материнский лэптоп, который всегда возил с собой. Там остались все файлы матери, Аттикус ничего не стирал. В первые дни после смерти Астрид дети подолгу просиживали за этим компьютером — читали ее наброски, слушали музыку из ее плейлиста, рассматривали фотографии.
На снимках, по большей части, были Джейк с Аттикусом, редко когда Астрид — ведь фотографировала она сама.
— Смотри. — Аттикус нажал иконку электронной почты. — Доктор Джеймс с мамой переписывались. Может, мама и доктору Сиффрайт тоже писала?
Он занес руку над клавиатурой.
— А какое у нее было имя в почте?
— Ну, это я знаю! — отозвался Джейк. — Она его практически везде использовала. Первая буква имени и фамилия.
— Ага, значит, «арозенблюм»… Тебе бы тоже подошло, у вас же имена на одну букву.
Аттикус набрал имя.
— А пароль какой?
