«Собственная жизнь или судьба Лесного»?
– Ты едешь домой, – сказал Ладон, отворачиваясь. – На неделю. Потом я приеду, и ты примешь окончательное решение.
Утро. Еще не зимнее, но уже морозное. И вроде не осеннее, но такое же промозглое. И дождик моросил, и свежий лед под ногами трескался.
Безымянный ледяной дракон привез меня и Тхэша в Лесной еще до рассвета. Оформление документов, встреча с представителем власти и дорога к дому заняли еще добрый час. К дверям родительского дома я попала, уже когда солнце вовсю освещало небольшие улочки Лесного с аккуратными маленькими домиками. Освещало, но, к сожалению, не грело.
– Элла? – Тхэш осторожно коснулся моего плеча. – Все нормально?
– Сколько… – я облизала пересохшие губы, – сколько меня не было дома? Месяц? Два? Мне кажется, больше.
– Идем, Эльчонок. – Наг всю поездку сочувственно на меня смотрел и тяжко вздыхал. – Надо.
– Мама с ума сходит.
– Я запасся платками. – Он улыбнулся. – И отойду в сторону, чтобы никто с перепугу не упал в обморок.
Здесь он был прав; экзотичная нижняя часть Тхэша уже напугала до полусмерти какую-то старушку, когда мы выходили из ДА.
Как мне в этот момент не хватало Рыса… Ладон оставил его и Ларана. Якобы для моего же удобства. Настоящий смысл этого поступка был ясен всем. Хрупкое доверие, установившееся было между нами в последнее время, разбилось вдребезги.
Я в последний раз глубоко вздохнула, перелезла через закрытый забор и направилась к дому, в котором выросла и в котором, думала, буду жить еще очень долго.
Я слышала, как стук моих каблуков эхом проносится по комнатам. Как хлопает дальняя родительская дверь. И уже представляла маму, идущую открывать раннему гостю.
Мне хотелось позвать Тхэша, но, оглянувшись, я увидела, что наг запутался в заборе. Его длинный хвост в городских условиях то и дело за что-то цеплялся. Вот уж кому стоит задавать вопрос, как он дожил до своего возраста.
Я старалась не думать о Ладоне и нашем расставании. И о решении, которое я должна была принять. Вернее, о единственном варианте, предоставленном мне. Не рассматривала же я всерьез возможность допустить войну?
Дверь открылась, и моему взору явилась вовсе не мама.
– Лирэль! – воскликнула я, узнав давнюю мамину подругу, нашу няню.
Наверное, ее позвали следить за мелкими. Мама уволилась после рождения Эда, но иногда звала Лирэль для помощи с близняшками.
– Элла! – вскрикнула радостно Лирэль и бросилась ко мне на шею, а ее прозрачные стрекозиные крылья подняли ветер. – Девочка наша! Вернулась!
Иера по натуре была крайне эмоциональной, а потому слез сдерживать не стала. Я держалась, хотя, пожалуй, в замке и по ней тоже скучала.
– Вернулась. – Я нашла в себе силы улыбнуться. – Позови маму с папой.
– Кто это с тобой?
Она неуверенно улыбнулась, наблюдая, как Тхэш неуклюже ползет, огибая мамины любимые клумбы. По мощенной камнем дорожке ему ползти было некомфортно.
– Это Тхэш. Он друг. Слушай, – я усилием воли заставила себя перестать дрожать, – займи его минут на десять, ладно? Пообщайтесь в саду, познакомьтесь. Он очень хороший и веселый, не бойся.
– У него хвост, – сообщила Лирэль так, словно я не знала этого.
– Днем выведешь мелких. Им понравится. Серьезно, Лир, отвлеки его, я к родителям пойду.
– Ты в порядке? – Няня обеспокоенно посмотрела на меня. – Здоровье как? Не ранена?
– Все хорошо. Душа только немножко болит.
Лирэль, наспех убрав длинные светлые волосы с лица, направилась к Тхэшу. Он, явно поняв, что в доме его пока не ждут, рассматривал мамины клумбы и разбросанные игрушки Эда.
Дом был слишком тихим. Я почти не помню его таким, лишь в том, далеком детстве, когда не было сестер и брата, когда мы жили с папой и мамой. Но это было так давно, я была совсем маленькая. Гораздо лучше я помню другой дом. В котором постоянно что-то случалось, в котором раздавался низкий голос отца, веселый смех мамы, визг девчонок, плач Эда. Я помню, как приходили Лирэль с ее мужем Лэрнстом, а иногда и Рита с Андром – старые знакомые родителей. Мама с трудом терпела последних, и это забавляло папу. Они спорили каждый раз накануне их прихода.
Я осторожно постучала в дверь родительской спальни.
– Войдите, – раздался сонный голос отца.
Мамы не было. Где она? Я не помню, чтобы она не ночевала дома. Может, у Эда или близняшек? Может, они заболели?
Отец сидел за столом перед какой-то книгой. Рядом находилась почти пустая бутылка с его любимым коньяком.
