Морок крепко взял его за плечо и толкнул к Левку.
– Смотри. Это ты сделал.
Мальчишка всхлипнул, затряс головой, попытался попятиться, но убийца держал крепко. Теперь я хорошо видел его лицо. Хищный нос, тонкие губы, прерывистый шрам пересекал нижнюю, густые брови, сросшиеся на переносице, лоб с продольными морщинами, черные глаза.
– Я не виноват, – прошептал Кир, – я не хотел… я не знаю, кто это…
– Теперь у тебя будет две могилы, – с наслаждением произнес дэймос.
– Не надо. Пожалуйста! – вскрикнул мальчишка пронзительно.
Но тело Левка уже погружалось в разрытый грунт медленно и неотвратимо, как тонущая лодка. Морок рассмеялся, взял подростка за шею и пригнул к земле, чтобы тот лучше рассмотрел подробности своего мнимого преступления.
И сдерживаться, продолжая наблюдать со стороны, стало невозможно.
Я появился за спиной дэймоса, разрывая ткань сновидения, размахнулся и погрузил пальцы в его затылок, точно также, как совсем недавно в могильный холм. Мой пленник замер. Не шевелился, не дышал… Этот паралич длился всего лишь мгновение, и когда я выпустил морока, он медленно повернулся, скользнул по растерянному Киру ничего не выражающим взглядом, обогнул тело Левка, наполовину погруженное в землю, и скрылся в джунглях.
Мальчишка изумленно посмотрел на меня.
– А вы что здесь..?
– Помогаю тебе выбраться из ямы, в которую ты угодил.
Он нахмурился, потер лоб.
– Что вы с ним сделали?
«Заставил забыть о тебе», – подумал я, но вслух произнес:
– Тебе пора просыпаться.
Кир хотел возразить, спросить что-то еще, но мое прикосновение к его лбу заставило мальчишку замолчать, закрыть глаза. И тело его сновидения рассеялось в тот момент, когда он вышел из сна, чтобы очнуться в реальности.
Могилу и дерево со стрелой в стволе я не стал трогать. Пусть остаются. Морок, находящийся в моем плену, пока не мог воздействовать на Кира.
Выход из реальности сна был стремительным и довольно болезненным.
Я лежал на кровати, чувствуя, как наливается тяжестью затылок и начинает ломить виски. Рубашка была мокрой от пота. Ткань прилипала к коже на груди и шее, прижавшейся к подушке. По спине тоже текло. Казалось, я лежу в луже.
Три погружения за день. Подчинение нескольких человек, исцеление, захват дэймоса, попытки найти оборванные ходы в чужое подсознание.
Сквозь плотно закрытые окна доносилось заунывное пение. Тягучие суры плыли в горячем воздухе и ввинчивались в голову длинными шурупами.
За стеной слышались приглушенные женские вскрики, плач, причитание, гневное мужское бормотание и звуки глухих ударов. Где-то на нижнем этаже визжал ребенок.
Добро пожаловать в реальность Александрии.
Я выбрался в гостиную.
Кир сидел на диване. Руф скорчился за ноутбуком.
Я посмотрел на мальчишку и велел:
– Иди домой.
Он послушно встал, удивленный и слегка расстроенный моим резким тоном. Посмотрел на хозяина квартиры, и тот кивнул ему, смягчая улыбкой мою грубость.
Я рухнул на освободившийся диван, нашарил обезболивающее в кармане. В коридоре звучали негромкие голоса, громыхнул велосипед, хлопнула закрывающаяся дверь.
– Ну? – спросил Руф, возвращаясь, и тут же произнес совсем другим тоном: – С тобой все нормально?
– У тебя ведь нет ванны?
– Только душ. Ты же видел.
Я кинул в рот таблетку и лишь через несколько секунд почувствовал ее горечь.
– Может, поспишь? Нормально.
Я взял чью-то чашку с остывшим чаем, выпил залпом, смывая вкус полыни.
– Я не сплю. Если я не дома, то не сплю.
Руф помолчал. Затем бредовый разговор продолжился. Бредовый с моей стороны, разумеется. Он-то спрашивал логичные вещи.
– Как дела у парня? Он в безопасности?
– Пока да. Я сделал так, чтобы он забыл о нем.
