– Если нуеры узнают, что мы сделали с тем городом, получится нехорошо… – признал Штраубе. – Могут случиться разногласия… Если не сказать: «враждебность».
– Я знала, что ты меня поймешь, – кивнула Митаюки. – Они должны исчезнуть. Просто исчезнуть. Еще до того, как хоть кто-то из них попадется нуерам на глаза. До того, как успеет произнести хоть слово.
– Ты хочешь вырезать весь наш первый полон?
– Власть – это не только ласки невольниц, немец. Иногда приходится принимать решения неприятные и даже мерзкие. Такие, о которых никто не должен догадаться. Пусть они исчезнут, оставшись в памяти сородичей великими героями, первыми из победителей. Мы будем с восхищением вспоминать их отвагу и приводить в пример нашим союзникам. Это сплотит будущую армию. Тебе нужна армия, немец?
Ганс Штраубе колебался совсем недолго. Он был умен и понимал разумность услышанного приказа.
– Я скажу Матвею, что нужно отвезти добытых идолов на остров и проведать там раненых, – кивнул он.
– Возвращайся скорее.
– Постараюсь. – Штраубе повернулся к дверям, скользнул взглядом по рабыням. Девушки тут же шагнули к нему, начали гладить по плечам, щекам, бедрам, выдавая всплывшие мимолетные желания.
– Назад! – рыкнул немец, и невольницы тут же отскочили. Сотник оглянулся на смеющуюся ведьму: – С твоим подарком на люди, похоже, лучше не показываться.
– Ты скоро привыкнешь, – пообещала Митаюки. – Это легко.
Немец хмыкнул и вышел. Его игрушки устремились следом.
– Главное, чтобы успел… – пробормотала чародейка.
Она очень боялась, что кто-то из стариков или детей, убежавших из Нуер-Картаса перед нападением, попытается вернуться. Хотя, по уму, соваться в руки врага не должны. Однако всякое бывает. Вдруг прослышат про возникшую дружбу? Тогда… Тогда придется менять союзников. Начинать все с самого начала.
– Ну же, великий небесный Иисус Христос. – Закрыв глаза, впервые за все время Митаюки-нэ сама вознесла молитву новому богу. – Ты же видишь, я стараюсь для твоего блага! Я возвожу в твою честь храмы и кресты, я обращаю в твою веру все новые и новые племена. Так помоги и ты мне хоть немного. Сделай так, чтобы Нуер-Картас умер молча!
Острог казаки возвели быстро. Четверо рубили деревья, пятеро – чашки на стенах, сир-тя носили бревна, и крепость росла, как детская пирамидка из камушков. Ствол за стволом, венец за венцом – казалось, что их просто поднимают, а дальше все случается само собой. Казаки же только проверяли большим пальцем остроту лезвия да пересаживались с места на место, громко постукивая, словно бы играя.
Выглядела новая крепость, однако, сильно иначе, чем та, в которую когда-то привезли на поругание Митаюки. Направленная в сторону реки стена была широкой, почти в тридцать шагов, и в нескольких местах перекрыта поперечными стенами. И все это – с тремя перекрытиями. Три другие тоже были высокими, но узкими, и сразу по завершении невольники стали засыпать их внутри землей, копая ее недалеко от основания, снаружи.
Еще одним нежданным новшеством, каковое учудили ватажники, пользуясь избытком рабочей силы, стала церковь, сложенная над воротами. Высокая, просторная, с двумя дополнительными комнатами по бокам и чешуйчатым остроконечным шатром, похожим на узкий чум, наверху. И, конечно же – с крестом.
Хотя, возможно, новшеством это было только для чародейки сир-тя.
В поперечных стенах приречной стены казаки прорубили двери – и строение внезапно оказалось большим домом с множеством просторных комнат.
Как ни странно, строился огромный острог всего десять дней, а вот обживался невероятно долго. Ходить по бревенчатым полам было невозможно – их долго и нудно ровняли замешанной с песком глиной. На прорубленные двери так же долго и нудно вытесывали косяки, затем ставили тесовые створки. Причем на сколачивание каждой из створок требовалось больше времени, нежели на возведение башни. Пока тес нащипают, пока дырки прокрутят, пока сошьют, пока топорами все стороны выровняют.
И так – мелочь за мелочью.
Уж засыпка стен и вовсе превратилась в бесконечную тягомотину…
Однако казаки не унывали и невозмутимо работали топорами. Похоже, для них все это было чем-то вроде лекарства от скуки, наравне с брагой, игрой в кости и войной…
Новости по северным чащобам расползались медленно. Весть о великой победе нуеров над двуногами добиралась от Пы-Ямтанга до соседних племен, верно, дней десять, если не дольше. Еще сколько-то времени воины и вожди постигали, что эта перемена означает для их городов, и решали, как поступить. И только после этого садились на челны и отправлялись в путь…
Первые гонцы явились только через три недели после ухода армии Тарахада обратно в Пы-Ямтанг. Митаюки повезло – она как раз решила прогуляться и с высоты угловой башни наблюдала, как в берег приткнулась лодка и трое сир-тя, медленно выбравшись из нее, ошалело смотрели перед собой, уронив от изумления челюсть.
