– Слава великому жрец-у-уу-!!! – почувствовав недовольство колдуна, с чувством заголосили крикуны, на этот раз подхваченные всеми собравшимися.
– Великому жрецу слава!
– Да пребудут с нами благие боги!
– Слава великому жрецу!
Немного послушав и искоса взглянув на завистливо скривившегося вождя, Харсеми-ба поднял руку. Толпа послушно затихла, и жрец, размазав по лбу кровь, негромко произнес то, что от него ждали сейчас все, ради чего, собственно, здесь и собрались:
– А теперь – празднуйте! Ешьте, пейте и веселитесь. Водите хороводы, купайтесь в реке все вместе, мужчины и женщины, мускулистые юноши и красавицы-девы. Нынче праздник – и нечего стыдиться своих тел! Так славьте же божество и не забывайте поклониться сияющему солнцу предков!
Толпа заголосила, заулюлюкала, кто-то бросился к выставленному прямо на траве угощению, а кто-то, на ходу срывая одежду, – к реке. Вот с этого-то долгожданного момента и начался праздник.
– Эй, соседушки, – озабоченно металась среди собравшихся женщина средних лет. – Вы племянницу мою не видели? Славная такая девушка, светлоглазая Хлейко из Марг-Койно. Обещалась обязательно на праздник прийти, да вот что-то не видно.
– Из Марг-Койно, говоришь? Так у тамошних гостей и спроси – вон они, к реке побежали.
Громко смеясь и подпрыгивая, юноши и девушки, дети бежали к реке, вот уже поднялись брызги, как вдруг…
– Ой, гляньте-ка, люди! Что это?
– О, великие боги… Толпа изумленно застыла, глядя, как из-за мыса выплывает огромная лодка с белыми, как облака, парусами! Очень красивая, с резными бортами и гостеприимно распахнутыми дверями, из которых торчали странные, лежащие на каких-то козлах кувшины. Опираясь на высокий борт, на лодке стояли забавно одетые бледнокожие люди и, улыбаясь, махали шляпами.
– Белые дикари, – прошептал кто-то. – Так вот они какие.
– Значит, правда, что они есть. Не врали!
– Они, похоже, нам рады!
– Неужто приплыли на праздник?
– А до дверей-то высоковато, и лестниц что-то не видно.
– Зато кувшины готовы… в них, верно, брага или малиновое вино.
– Вождя! Надо позвать вождя.
– Да что вождя – великого жреца нужно.
– Зовите, парни, обоих, вот что я вам скажу.
Матросы и офицеры «Святой Анны», словно завороженные, следили за столпившимися на берегу голыми дикарями, из которых некоторые дикарки были очень даже ничего.
– Смотрите, какие гладенькие!
– А во-он у той дикарки грудь, что спелая дыня!
– Они что, всегда нагишом ходят?
– Не-е, верно, собрались купаться.
– Женщины вместе с мужчинами, что ль?
– Так это ж, Джереми, дикари – стыда не ведают.
– А-а-а…
– Этих возьмем в плен, – Бишоп показал пальцем на голых и с циничной усмешкой добавил: – Тех, кто уцелеет, конечно. Канонир!
– Орудия к выстрелу готовы, сэр! – высунувшись из люка, доложил дядюшка Дик.
Фогерти отсалютовал капитану шпагой:
– Мои мушкетеры – тоже!
Судно медленно шло вдоль берега с распахнутыми для артиллерийской атаки портами. Вдоль бортов, уперев тлеющими фитилями пищали, нетерпеливо переминались матросы. Дылда Фил, ухмыляясь, погладил ствол фальконета, укрепленного на особой тумбе с поворотным кругом.
Все ждали, напряженно улыбаясь и поглядывая на любопытствующих дикарей.
– Ну, с богом, – осенив себя крестным знамением, капитан махнул рукой. – Огонь!
Упали на затравочный порох пальники. Окутавшиеся дымом и пламенем пушки выплюнули разящую смерть. Их поддержали мушкеты.
Лязгая цепью, упал в воду якорь.
Один только залп – и вся река окрасилась кровью. Несчастные дикари в страхе закричали и бросились прочь. Вспенивая воду, вынырнула из густых клубов дыма прятавшаяся за кораблем шлюпка, сидевшие в ней головорезы под командованием боцмана, выскакивая на отмель, с хохотом хватали бегущих
