проверить.
Сказав так, лекарь-палач вовсе не покривил душой – он и впрямь не слишком-то доверял тому языкастому местному парню, увешанному золотом с головы до пят. Причем недоверие это почему-то возникло лишь здесь, в лесу, а вот на судне было совсем иначе – там все (в том числе и сам Джеймс) смотрели дикаренышу в рот и охотно верили. Почему? Чем болтун смог завоевать такое доверие? Своей полной безобидностью и беспечностью, граничащей с идиотизмом? Да, наверное, так. И тем не менее – странно.
– Похоже, добрались, сэр, – вынырнув из кустов, шепотом доложил отправленный вперед Лесли, в рейдах свое прозвище – Заполошный Лес – вовсе даже не оправдывавший, иначе б никуда его и не брали. – Там, за деревьями – поле.
– Смит! – обернувшись, Фогерти подозвал юнгу.
Юный Джереми был ловким, быстроногим и востроглазым, и – как давно приметил Джеймс – весьма-весьма неглупым.
– Залезай-ка во-он на тот дубок да оглядись. Только упаси тебя боже кричать – слезешь, доложишь.
Подросток кинулся исполнять приказ, белкой взметнувшись к вершине высокого дуба… Как было указано, так и сделал – осмотрелся, слез – доложил:
– Ярдах в десяти поле, сэр. Необработанное, заросшее. Думаю, это просто луг. За лугом – распадок, за ним – излучина ручья шириной около пяти ярдов, а сразу за ним – хижины. Я заметил восемь. Вполне себе добротные дома, сэр.
– А люди? Людей ты видел?
– Видел, сэр. Женщины возятся у ручья, что-то замачивают в корзинах.
– Женщины… – почесав за ухом, Фогерти решительно взмахнул рукой. – Что ж, идем, глянем. Ты говоришь, там распадок?
– Изрядный такой овраг, сэр. Целое урочище.
Вскоре в урочище оказался почти весь отряд, кроме Заполошного Леса и юнги, на всякий случай оставленных опытным кондотьером в арьергарде. Все точно – восемь довольно просторных, одинаковых, с одинаковыми жердяными заборами хижин, на крыше одной из них, расположенной в глубине селения, высилась мертвая голова дракона. Наверное, это и был храм. На берегу ручья возились с большими плетеными корзинами женщины, точнее – юные девы, настоящие красавицы в коротких набедренных повязках и с цветочными ожерельями поверх грудей.
– А пояса-то на них – золотые, – алчно прошептал долговязый Фил.
– И браслеты еще!
– Гляньте, а за забором-то таз, так и сияет. Неужели тоже из золота?
– Да ну тебя, Фил. Конечно, медный.
– Тихо! – яростно шепнул Фогерти. – Смотрите, примечайте и – ни звука. Болтать будете потом.
Девушек Джеймс насчитал дюжину – похожих друг на друга, как родные сестры, и одинаково одетых. Впрочем, дикари все на одно лицо.
– А вот и воины! – прошептал Фил. – Вон там, слева.
Фогерти вытащил зрительную трубу…
Воины ему решительно не понравились – надменные и заносчивые, как индюки, красавцы, чем-то похожие на драчливых французских дворян из далекой провинции, какой-нибудь Оверни или Вандеи. У каждого – короткая щегольская куртка, мягкие сапоги, узкие – узорчатой змеиной кожи – штаны.
– Да уж, – снова зашептал Фил. – Интересно, как их жены промеж собой отличают?
– Или они – жен.
– А вон еще воины! – надо отдать ему должное, долговязый отличался изрядной наблюдательностью. – Молодые парни, во-он, за забором сидят.
Джеймс перевел зрительную трубу в указанную матросом сторону. Да, парни. Совсем еще юные, даже, может, еще и никакие не воины – просто обычные подростки. В одинаковых безрукавках, на бедрах – волчьи шкуры.
Подростки показались Фогерти непривычно молчаливыми, хмурыми – не кричали, не веселились, не поглядывали на дев, а что-то деловито обстругивали каменными ножами.
– Х-хо! – хмыкнул дылда. – Однако каменюкой-то много не наработаешь.
Джеймс покачал головой:
– А вот тут ты не прав, матрос. Дикарский каменный нож острее железного.
– Неужто острее, сэр?
– Уж ты мне поверь. Правда, частенько ломается. Так! – опустив трубу, кондотьер быстро подвел итоги. – Дюжина дев, около дюжины взрослых воинов и столько же – молодых парней. Еще должны быть старики, старухи и дети – верно, в хижинах. Что ж, похоже, наш болтун не соврал.
– Все так и есть, сэр, – тут же поддакнул Фил. – Как дикаренок и сказывал. Ну, если и с золотом не обманул…
– Уходим. – Фогерти поправил на голове щегольской, с цветными разрезами и ленточками берет, когда-то украшенный павлиньими перьями, ныне, увы, утерянными. – Думаю, брать их надо сейчас, не теряя времени понапрасну.
– Так, может, мы и сами управимся, сэр? Сейчас ка-ак ахнем залпом, и…
