Отряд, в который распределили Веню, жил в одноэтажном свежепокрашенном домике, в холле которого, на стенде для объявлений, висел большой ватманский лист с подробным распорядком дня. С кошмарным распорядком, из которого Веня с ужасом узнал, что и в столовую, и в душ ходить можно лишь в строго определённое время, а не когда захочется есть или помыться, и только с вожатыми. Сами вожатые, Сергей и Нина, тоже не порадовали. Правда, Сергей умел играть на баяне мелодии западных песен, но вёл себя так, что сразу стало ясно: вмешиваться в личные взаимоотношения подопечных он не намерен.
– Кто ночью попробует нос из палаты высунуть – будет потом три ночи туалет драить! – сразу сообщил он. – Хотите трепаться, а не спать? Ваше дело, только чтобы тихо!
Вожатая Нина, ярко накрасившаяся сразу после приезда в лагерь, вообще не обращала на мальчишек никакого внимания. Она разговаривала только с девочками, и на её помощь рассчитывать не приходилось. В запасе у Вени была помощница директора, знакомая мамы, но он знал: только взрослые могут думать, что кто-то может защитить от хулиганов, с которыми жертва спит в одной комнате. Или, точнее, палате, как тут по-больничному выражались. Хулиганы, конечно, имелись, их было видно сразу. Веня попробовал покрутиться рядом и завязать разговор, но быстро получил пинка. Напрасно папа думал, что так легко сойти за своего!
Скучая, Веня зашёл в умывальник и застыл в шоке. Тут не было ванн! И душа тоже! Только маленькие ванночки для мытья ног. Заглянув в туалет, Веня закрыл лицо руками. Отчего, отчего никто его не предупредил, что унитазы тоже отсутствуют?!
– Это каторга! – прошептал Веня, смаргивая слёзы. – Вот куда вы меня отправили, гады! На каторгу! Но я сбегу. Как Фрунзе! Сбегу за границу, в Болгарию! Или домой… Клянусь!
Но побег нужно как следует подготовить, и потянулись длинные дни, наполненные для кого-то радостью и интересными событиями, а для Вени – фальшивыми улыбками и стараниями примазаться к заводилам. Кое-что удалось, его стали использовать в качестве общего ординарца: сбегай туда, принеси то-то, подай, передай… Веня не протестовал, был услужлив, внимательно изучал происходящее и меньше чем через неделю уже знал, что ребята из старших отрядов регулярно сбегают из «Горниста» – в дощатом заборе оказался самый обыкновенный потайной лаз, устроенный ещё во время первой смены. Специально опоздав на обед, Веня прошёлся вдоль забора и обнаружил подвижную доску. Дорога к свободе была открыта! Вот только бежать днём оказалось затруднительно, поскольку вожатые, опасаясь неприятностей, постоянно устраивали переклички. Ещё Долинскому сказали, что милиция нарочно высматривает на платформе детей без родителей, спрашивает, кто и откуда, и если ответ не понравится – отвозит в участок. Но даже это обстоятельство показалось мелким на фоне того, что старшие ребята каким-то образом договорились с Сергеем и стали присматривать за мелкотой.
– Кто сбежит – пожалеет! – уверенно заявил как-то Рыжий, самый «борзый» в отряде. – Всё равно поймают. Потом Серёге от директора достанется, а нам – от Серёги. И я тоже таких гнобить буду.
– Точно! – согласился Димка по прозвищу Толстый. – И я!
– И я!
Веня тоже сказал, что будет гнобить беглецов, хотя его никто не слушал. Но сказал, поскольку в этот момент он понял, что папа прав: с коллективом не стоит спорить, а коллектив не любит тех, кто много о себе думает.
Тем не менее Веня свято верил, что стоит только добраться до Москвы – и его уже никто не вернёт. Да, он сразу расскажет Ковальчукам, как его тут били и мучили! Тем более что за неделю он сильно похудел, а это обстоятельство взрослых сильно пугает, не зря же бабушка при встречах первым делом спрашивает, сколько он весит… Правда, еда в лагере оказалась не такой уж и противной, однако её количество Веню не устраивало.
«Бежать надо ночью, – решил он. – Страшновато, но… Вдоль забора пройти, до самого КПП, а там прямая дорога! Утром на платформе народу всегда много, и если спрятаться в кустах, а выбежать только когда электричка подойдёт, никто на меня внимания не обратит. Надо только незаметно уйти из палаты в умывальник, а там – в окно… Одежду заранее спрятать. И шпингалеты на окне тихонько открыть с вечера, чтобы ночью не шуметь! А волки тут не водятся…»
Вспомнив о возможных опасностях, Веня зябко передёрнул плечами. В волков он не верил, да ими никто и не пугал. Но каждый вечер, по старой традиции пионерских лагерей, кто-нибудь начинал рассказывать страшную историю. Обычно – глупую или даже смешную, про «гроб на колёсиках» или «что-то в чёрной-чёрной комнате», но иногда брал слово Толстый, и тогда становилось по-настоящему жутко. Толстый любил рассказывать о вампирах, о том, как нападают они на людей и высасывают из них кровь до тех пор, пока не высосут полностью. И тогда тот, из кого кровь выпили, тоже становился вампиром.
Истории были вроде бы выдуманные, но всё равно страшные. Однажды Вене даже приснилось, что Толстый встал ночью, подкрался к нему и впился зубами в шею. Веня проснулся с криком, и его закидали тапочками.
Припомнив этот случай и поразмыслив как следует, Долинский решил сбежать ближе к утру, когда вампиры будут вынуждены вернуться в свои гробы. Летом светает рано! Заметят же его отсутствие только перед завтраком, когда Сергей придёт проверять, как заправлены койки, и устроит перекличку, а до того будет суета и брожение от палаты к умывальнику и обратно. В это время он уже должен сесть в электричку.
Днём Сергей открыл на полчаса комнату с чемоданами, чтобы все желающие могли что-нибудь забрать или положить, и в неё тут же набились девчонки, однако Веня сумел протолкнуться в маленькую «каптёрку», вскрыть свой чемодан и незаметно, за пазухой, вынести шорты и рубашку, которые
