Увидев девушку, Весар вскочил и радостно выкрикнул:
– Великий Один берет меня в новый поход, светлая богиня! Я буду сражаться с оборотнями! – И паренек вскинул свое дубовое оружие с похожим на выщербленную пилу лезвием.
– Что это? – не удержалась от вопроса Светлана.
– Готовлюсь к битве! – гордо ответил Весар. – Это мой боевой нож!
– Выглядит немного странно.
– Настоящий нож, светлая богиня! – мотнул головой паренек. – Если такой делать из цельного камня, то он получается очень тяжелым и может расколоться при сильном ударе. Железные тупятся и гнутся. Сей же клинок и остер, и легок, и прочен. А коли какие из пластинок выкрошатся, так их завсегда можно выковырять и на новые, острые заменить.
– Может статься, Весар, куда умнее вообще не ввязываться ни в какие битвы?
– Но великий Один объявил новый поход! – громко напомнил сварожич.
– Это верно, – согласилась Света, скользнув взглядом по лицам еще трех сидящих возле костра воинов. – Пошли со мной, Весар, мне нужна твоя помощь.
– Как прикажешь, светлая богиня! – Паренек споро собрал свой нехитрый инструмент, спрятав в поясную сумку, прицепил почти готовый «меч» на пояс и распрямился, пожирая Светлану глазами в ожидании распоряжений.
Юная ведьма поманила его за собой, прошла в город, на ходу придумывая задание, свернула влево к закутку дровосеков, негромко распорядилась:
– Найди какой-нибудь ровный чурбак высотой немногим выше колена. У меня в опочивальне – присесть, считай, некуда. Хочу еще одну сидушку, и потяжелее. Чтобы от толчка любого не опрокидывалась.
– Ровный? – Весар зачесал в затылке. – Где же такой возьмешь?
Пилами лесорубы Вологды не пользовались, и потому концы всех чурбаков имели вид слегка заостренный.
– А если я бока чурбака заровняю, дабы стоял ровно, так пойдет? – быстро нашелся паренек.
– Пойдет, – согласно кивнула светлая богиня вихрастому сварожичу.
– Сей миг сделаю!
Весар снял пояс, скинул куртку. Выкатил ближе к юной ведьме увесистую полутораохватную осиновую калабаху, подобрал какое-то полешко. Кремневым ножом провел черту, осторожно постучал по обушку, вгоняя лезвие в мягкую, податливую древесину. Спрятал каменный инструмент, подобрал у стены деревянный клин, вставил в намеченную прорезь, а затем начал вгонять его в глубину сильными размашистыми ударами. Детская розовая кожа светилась под солнечными лучами легким пушком, под нею хорошо заметно гуляли упругие толстые мышцы. Если лицом и кожей Весар и был мальчишкой лет пятнадцати, то своим сложением, силой вполне мог дать фору взрослому тренированному мужчине.
Правда, не здешнему. Здешние – еще мясистее.
– Настоящий самец, – поежилась девушка.
– Что ты сказала, великая? – распрямился Весар.
– Не ходи в поход с богом войны, – ответила Светлана. – Он отправляет всех вас на смерть.
– Я мужчина, светлая богиня! – не переставая работать, ответил паренек. – Умереть ради благополучия славного народа есть мой долг!
– Если все мужчины станут умирать, Весар, что останется от рода сварожичей?
– Кто-то да останется! – весело отмахнулся юный воин. – Но вот если мы перестанем сражаться за своих радуниц, вот тогда он сгинет точно!
– Сражаться, Весар! Сражаться, но не умирать!
– Если я начну бояться смерти, великая, как я смогу устоять в схватке?! – распрямившись, отер лоб сварожич.
– Это будет не просто схватка, Весар, – покачала головой юная ведьма. – Великий Один намерен отправить вас на верную погибель!
– Значит, так тому и быть, – небрежно пожал плечами сварожич.
– Это неправильно, – прошептала Света, глядя в его темные глубокие глаза. – Я не хочу, чтобы ты умирал.
– Ты мыслишь как женщина, светлая богиня, – покачал головой паренек. – Тебе на роду предписано заниматься хозяйством, рожать детей и хранить ведовскую мудрость. А я мужчина. Я рожден, чтобы умереть ради твоего покоя, твоих детей и твоей невероятной красоты. Даже если я выживу после этого похода, то все равно стану уходить снова и снова, дабы не допустить беду к твоему порогу. Уходить до тех пор, пока рано или поздно смерть не найдет меня в битве. До тех пор, пока я не осушу смертную чашу суровой великой Мары и не уйду в ее безмятежный Золотой мир.
Перед ней стоял мальчишка пятнадцати-шестнадцати лет. Однако его речь, его спокойствие перед лицом смерти и уверенность в себе были настолько мужскими, что Светлана вдруг ощутила, как по ее спине, снизу вверх, побежал колючий холодок, покалывая позвоночник острыми лапками, чтобы в итоге ударить в голову жаром, от которого зарумянились щеки и уши, голос стал влажным и мягким. Ощутила, как в животе возникло сладкое томление.
– Откуда у славянских девушек возьмутся дети, Весар, если настоящие мужчины станут пропадать в походах? – пробормотала она.
– Разве ты назовешь настоящим мужчиной того, кто испугался опасного похода, прекрасная богиня? Разве трусы достойны иметь сыновей?
