Релкина из Куоша. Он не сразу вспомнил, что умеет дышать. Юный драконопас перевел взгляд, пытаясь сосредоточиться на оперении стрелы, и сделал новый надрез на ее древке. Перо не пожелало лезть в паз. Он умел проделывать эту операцию даже в полусне, но сейчас руки не слушались.
Несколько мгновений он еще мучился, но затем инстинкт взял верх и дело пошло, перо встало на место, он обмотал его нитью, смазал клеем из горшка, который стоял рядом с его локтем, и как следует завязал. И все это за какие-то секунды.
Релкин с облегчением вздохнул. По крайней мере его мышцы, кажется, знали, что делать, даже если голова по какой-то дикой причине не могла их контролировать.
Он поднял голову. Девушки стояли здесь, рядом с ним, рядом с тем местом, где он работал, склонившись над стволом поваленного дерева.
Эйлса и Сильва выглядели так, будто спешили. Свейн подскочил к ним со своего места возле молчаливого Влока, Сильва с улыбкой обернулась к драконопасу. Они радостно заговорили.
Релкин понял, что не может вымолвить ни слова. Смущение мешало ему думать, не то что разговаривать. Он заметил как во сне, что у лейтенантов Аптено и Боксена весьма недовольный вид.
Эйлса, казалось, не обращала на них внимания и просто улыбнулась Релкину.
Он почувствовал, что язык прирос к небу. Мануэль присоединился к Свейну и Сильве. Пурпурно-Зеленый бросил злой взгляд вокруг себя, затем фыркнул и пошевелил крыльями.
– Привет, драконир Релкин, – сказала Эйлса, – Ваш язык проглотила кошка?
Релкин проглотил слюну и пришел в себя:
– Добро пожаловать, гм, добро пожаловать в нашу часть, Эйлса, дочь Ранара.
– Привет и вашему дракону.
Базил, стоявший перед ними, внимательно следил за баррикадой и не отвечал. Он не слышал людских голосов вокруг себя. Он вслушивался только в звуки, доносившиеся снизу, с позиции врага.
Релкин пожал плечами:
– Боюсь, что он не желает нас слушать. Красная звезда стоит высоко, луна прошла ниже ее прошлой ночью. С этого момента все драконы несколько не в себе. Это случается каждый год, но они рассматривают случившееся как зловещее предзнаменование.
– Разве это может быть правдой?
– По драконьим представлениям – да.
– Вы верите в плохие предзнаменования?
– Не знаю. Я думаю, что я и сам, похоже, родился при плохих предзнаменованиях, если, конечно, это произошло не в клане Ваттель.
Она наклонила голову:
– Почему вы так сказали?
– Если бы я родился в клане Ваттель, я мог бы удостоиться чести ухаживать за Эйлсой, дочерью Ранара. Если бы я не был сиротой, конечно. Куча всяких «если», полагаю, – он пожал плечами.
Она рассмеялась легким смехом, по-настоящему довольная, а затем вновь стала серьезной:
– Прошу прощения, я смеюсь не над тем, что вы сирота, поверьте.
Лейтенант Аптено кашлянул. Она мигнула. И только.
– Что вы делаете? – она показала на стрелы.
– Я меняю оперение, для кунфшонского арбалета требуются не совсем обычные стрелы.
– Вы прекрасно делаете это, – сказала она восхищенно.
Релкин уже полностью пришел в себя. Эйлса говорила по-дружески.
Она не проявляла никакого желания идти дальше и не обращала особого внимания на лейтенанта Аптено, несмотря на все его попытки.
Аптено обозлился:
– Возможно, нам следует продолжить путь, у нас есть для осмотра и другие позиции.
Эйлса оглянулась. На лбу ее появилась легкая морщинка. Релкин видел, с какой яростью смотрит на него лейтенант. Назревали неприятности. Выставить лейтенанта отсюда? Это грозило серьезными осложнениями в будущем, но невозможно было не постараться задержать здесь Эйлсу как можно дольше. Аптено был на грани взрыва, когда внезапно раздался властный, с сильным горским акцентом голос. На позиции появился вождь клана Ранар, его сопровождали капитан Идс и сержант Квертин.
Лейтенант вытянулся по стойке «смирно», то же самое проделали Релкин и Свейн. Ранар поднял в ответ сжатый правый кулак, затем повернулся к Идсу:
– Капитан Идс, я хочу представить вам мою дочь Эйлсу. В этом году ей исполнится семнадцать лет.
Идс был поражен дикой красотой горянки.