– Боюсь, выбора у вас нет.
– Ты прав, сынок, – с наигранным смирением отозвался Гаффни. – Против лома нет приема. Не поможешь ли встать? Спина что-то затекла.
Мерсье отложил компад со стилосом и склонился над пациентом. В следующий миг Гаффни уже стоял у койки, выкручивая Мерсье правую руку и прижимая стилос ему к горлу. Стилос, конечно, был тупой, но Гаффни давил сильно, вызывая боль.
– Если честно, я чувствовал себя лучше, чем показывал, – сообщил Гаффни. – Простите, док, но в камеру я точно не пойду.
Когда в горло тычут стилосом, много не скажешь, но Мерсье выдавил:
– Вам отсюда не выбраться.
– Прогуляемся к тебе в кабинет.
Боком, со стилосом у горла, Мерсье двинулся к выходу, чувствуя, что дыхание сбилось, а пульс участился.
– Рука! – пожаловался он. – Мне больно.
– Плевать на твою руку. Открывай дверь!
Мерсье привел Гаффни в административный мини-центр, слабо надеясь застать там кого-нибудь, способного утихомирить Гаффни или поднять тревогу. Но персонал либо участвовал в операции Демихова, либо ждал прибытия внутрисистемника в стыковочном узле, потому административный центр пустовал.
– Даже не думай звать на помощь! – предупредил Гаффни. – Подойди к своему столу. Выдвини стул и сядь.
Кабинет Мерсье был целиком из инертного вещества, а мебель – подчеркнуто старомодная, как ему нравилось. Впрочем, даже имей врач необходимый материал, он не создал бы оружия или ограничитель движения: не хватило бы хладнокровия и сосредоточенности.
– Что вам нужно? – спросил Мерсье. Он сел, как требовал Гаффни, но стилос по-прежнему упирался ему в шею. – Вы мне руку вывихнете!
– С руками такое бывает. Открывай правый ящик стола.
– Моего стола?
Руке и горлу досталось еще больше.
– Сынок, я не в том настроении, чтобы повторять.
Левой рукой Мерсье выдвинул ящик.
– Там только документы. – Он наглядно продемонстрировал, что это именно так.
– Да, любишь ты бумажки, – отметил Гаффни. – Засунь руку поглубже.
– Там ничего нет.
– Засунь, сказал!
Мерсье вздрогнул, когда его пальцы коснулись незнакомого предмета, спрятанного в глубине ящика, где он не мешал драгоценным документам.
– Вытаскивай, – скомандовал Гаффни.
Мерсье нащупал предмет, тяжелый, как слиток стали. Форма показалась знакомой, хотя ничего подобного он до сих пор в руках не держал.
– Невозможно, – пролепетал он. – Здесь не должно быть…
– Сколько раз кабинет осматривала Служба внутренней безопасности? – спросил Гаффни.
Мерсье вынул руку из ящика. Пальцы сжимали черную рукоять хлыста-ищейки.
– Как же он?..
– Я подложил. И сюда, и много куда еще. Возможность ареста и разоблачения я игнорировать не мог. Кстати, хлыст есть и в камере, куда вы собирались меня упечь. «Невероятно, – скажешь ты. – Куда только смотрит Служба внутренней безопасности?!» Что, просек, в чем дело? – Хохот Гаффни получился утробным. – Клади хлыст на стол.
Мерсье выронил хлыст, который оставил вмятину на полированной древесине под настольной лампой. Одним плавным движением Гаффни выпустил руку Мерсье, ослабил давление на стилос и схватил хлыст.
Раз – и он активировал ищейку.
– Ты ведь знаешь, что бывает, когда такие вещи попадают в недобрые руки? – спросил он. – Давай не будем терять время.
Пелл остановил катер на выступе под кромкой каньона, вдоль которого они летели последние двадцать километров. Он отключил внутриатмосферные двигатели, чтобы вес катера переместился на трехногое посадочное шасси.
– Ближе не подлететь.
Раздался неприятный хруст – это шасси сминало лед на кромке.
– Вы уверены?
Капитан надел очки и кивнул:
– Я бы не советовал подлетать ближе, если нет горячего желания проверить в деле оборону «Головни».
– Согласен, – вздохнул Дрейфус. Спорить с Пеллом – все равно что учить ученого. – Сколько отсюда идти?
