ведь прав? К завесе послали робота, управляемого альфа-копией Филиппа Ласкаля. Вернулся ты… измененным, совсем как Филипп в свое время. Завеса сделала тебя роботом иного рода. Во-первых, злым. Страшнее, чем злым, – понимающим, что у невинного человека, полуобезумевшего от увиденного в завесе, украли душу.
Часовщик так и нависал над Дрейфусом, мерный гул вгонял в транс, вытесняя здравые мысли. Том мог поклясться, что слышит дыхание, сухой металлический скрежет, похожий на вдохи и выдохи. Но ведь роботы не дышат.
– Как ты попал в СИИИ, не знаю; может, прилетел с завесы спящим, – продолжал Дрейфус. – Те, кто посылал тебя, растерялись – почувствовали перемену, а твоих новых способностей и желаний не поняли. Поэтому тебя и доверили отделу силвестовской организации, лучше приспособленному для исследования искусственного интеллекта. Тамошние специалисты, вероятно, не догадывались, откуда ты взялся и что собой представляешь. Им внушили, что ты создан в другом отделе института. Сперва Часовщик был очень милым, да? Эдакий очаровательный малыш, к восторгу персонала создающий умные штуковины. На деле ты восстанавливал воспоминания о своей сущности. Гнев кипел внутри тебя и искал выхода. Дитя боли и страха, ты решил, что эти чувства должен внушать окружающим. Раз решил, значит сделал. Так ты начал убивать.
– Филипп Ласкаль мертв, – проговорил Часовщик после паузы длиной в века.
– Но ты все помнишь. Помнишь, каково быть Филиппом, и его первый полет к завесе помнишь.
– Почему ты так думаешь?
– Я увидел тебя в скульптуре Дельфин. Ты общался с ней через ее искусство. Пока томился в плену, оно связывало тебя с внешним миром.
– Ты знал Дельфин?
– После того как Дельфин убили, я общался с ее бета-копией.
– За что ее убили?
– Это дело рук Авроры. Она хотела уничтожить тебя, а под замес попали и Дельфин, и ее родственники.
Часовщик загудел медленнее и задумчивее.
– Что стало с бета-копией Дельфин?
– Аврора и до нее добралась.
– Получается, она убила Дельфин дважды?
– Да, – ответил Дрейфус, удивляясь, что это раньше не приходило ему в голову.
– Значит, совершено еще одно преступление. Ты занимаешься расследованием, для этого сюда прилетел?
Дрейфус перебрал в памяти случившееся с ним после того, как он услышал об уничтожении «пузыря» Раскин-Сарторий. С каждым его шагом границы расследования расширялись. В итоге оно охватило полномасштабную катастрофу, которая угрожает существованию Блистающего Пояса. Сейчас Дрейфусу даже не верилось, что уничтожение «пузыря» он поначалу объяснял местью или враждой. Как узко он мыслил, как нелепо ошибался!
Впрочем, Часовщик прав. Путь, который привел Тома на Йеллоустон, начался с простого расследования убийства, хотя жертв было девятьсот шестьдесят.
– В общем да, – ответил Дрейфус.
– Аврора явно не обошлась без сообщника. Кто ей помогал?
– Некий Гаффни. Такой же префект, как я. Это он бомбил базу в надежде добраться до тебя.
– Он плохой человек?
– Скорее, уверовал в плохие вещи.
– Мне нужно обязательно встретиться с этим Гаффни, – задумчиво проговорил Часовщик, на миг словно отключившись от реальности. – А что теперь будет с тобой, префект?
Дрейфус чуть не рассмеялся.
– По-моему, от меня это не зависит.
– Верно, не зависит. Я могу убить тебя. Могу сотворить с тобой такое, что будет куда страшнее смерти. Могу отпустить.
Дрейфус представил, как кот, прежде чем добить птичку, играет с ней.
– Отпустить? С чего вдруг?
– Префект, совершены убийства. Разве расследовать их и отдать виновных в руки правосудия – не твой долг?
– Отчасти мой.
– Как далеко ты готов пойти ради свершения правосудия?
– До конца.
– Ты говоришь искренне? Хорошо подумай, прежде чем ответить. Череп твой как витражное окно, как раскрытая книга: все мысли на виду. Ложь я почувствую сразу.
– Я говорю искренне, – ответил Дрейфус. – Я пойду до конца.
