–?Клянусь Ворием.
–?Ну, тогда… – Никки запнулся, обернулся, и я схватил его за плечи, но закрыть не успел.
Стрела смотрела мне прямо в глаз – на расстоянии локтей пяти, не больше. Ровно, спокойно кончик на солнце серебром поблёскивал.
–?Отпусти моего сына, – тихо произнесла Элиза, целясь в меня. – Сейчас же.
Я разжал пальцы.
–?Нашего сына, Элиза. Послушай…
–?Молчи! – тем же холодным тоном откликнулась чародейка. – Николас, отойди от него.
Никки осторожно шагнул к Элизе, держась за холку волка.
–?Мама?..
–?Никки, – голос чародейки потеплел. А вот рука не дрогнула. Ни разу. – Иди сюда. Иди ко мне, Никки. Ты в порядке?
Мальчик замер, протянул руку, пощупал воздух – как щупал моё лицо или фигурку Вория. И вдруг, распахнув руки, хрипло выдохнул:
–?Мама, это же папа!
Стрела дрогнула, и Элиза чуть опустила её.
–?Никки, отойди от него. Сейчас же!
–?Но, мама, это же папа, он пришёл забрать нас…
Элиза снова прицелилась.
–?Тебя у меня никто не заберёт! Больше никто!
–?Элиза, я хочу помочь. Пожалуйста, позволь мне, – тихо, чтобы не спугнуть её, сказал я.
Чародейка перевела взгляд на меня, и лук в её руке задрожал. Тренькнула стрела, вонзившись в соседнее со мной дерево.
–?Я никогда не могла тебя убить, – прошептала Элиза дрожащими губами. – Никогда. Почему?
Ответить я не успел – она быстро оглянулась и снова прицелилась. Откуда-то издалека раздался лай собак, лошадиное ржание и возбуждённые голоса – точно травили зверя.
–?Уходите, – искоса глянув на меня, бросила Элиза. И вздохнула: – Они всё равно никогда не успокоятся. Ланс, бери Никки и уходите.
Я потянулся за кинжалом.
–?Ты думаешь, я тебя здесь одну оставлю?
–?Ты хотел защитить нашего сына? – огрызнулась чародейка. – Ну так вперёд.
Я бы с места не сдвинулся, но меня не спросили – земля в который раз перевернулась, закружилась, и снова был лес, но уже реже, а за деревьями угадывался перекрёсток. Я поднял голову, встретился взглядом с пофыркивающим Бурышом и машинально отметил, что он осёдлан и даже седельные сумки не пусты.
Никки лежал в моих руках, закатив глаза, не шевелясь, и я здорово за него испугался. Тогда я впервые увидел чародейское истощение и потому, не зная, что надо просто дать ребёнку выспаться, принялся тормошить – без толку. Никки спал и не просыпался, чтобы я ни делал.
Незамеченный, к нам подошёл волколак, понюхал Никки, глянул на меня выжидательно и отбежал к кустам. И снова посмотрел – словно за собой звал.
Я посадил Никки в седло и пришпорил Бурыша – к дороге, выбирая сначала наугад, потом решив скакать за поскуливающим от нетерпения волком – чародейкин же, может, приведёт в город или хотя бы в село. Никки был нужен лекарь, мой сын всё не просыпался, и я с ума сходил от беспокойства.
К полудню дорога превратилась в тропу, город так и не появился, зато Никки наконец-то пришёл в себя. Завозился и, зевая, недоумённо отозвался, что всё хорошо, с ним такое часто бывает, и мама никогда не волнуется, а просто даёт ему настой, но какой, он не знает. Идея пообщаться с лекарем его испугала настолько, что пока я не пообещал к нему не ехать, Никки не успокоился.
Когда и тропа исчезла, я стал подозревать, что мы заблудились.
–?Нет, – зевнув, пробормотал Никки. – Волк знает, куда идти. Он всегда знает.
–?И куда сейчас он идёт? – раздражённо отозвался я, оглядываясь и пытаясь хоть примерно понять, где мы. По всему выходило, что лес должен скоро кончиться и начнутся поля, а значит, и дорога, и какое-никакое село тоже появится…
–?К дороге. Той, на Мальту, – прислушавшись, сообщил Никки. И тихо добавил: – А где мама?
Я молча пришпорил коня.
Мальтийский тракт – это хорошо, оттуда до нашей границы не больше трёх дней пути, а там мы будем в безопасности. В сумках я уже порылся – плащ гонца удачно нашёлся. Гонцом безопасней, гонца не тронут, если, конечно, Хеления за это время войну не объявила…
–?Мы едем к маме? – затормошил меня Никки. – Да?
«Нет, – мысленно отозвался я, забыв, что он может читать мысли так же, как Элиза. – К маме тебе нельзя». Если я хоть что-то понимал, то магия Элизы не пропала – отправила же она нас порталом, и Бурыш не просто так вдруг здесь осёдланный очутился. Значит, мне стоит пожалеть тех охотников…
